– Стало быть, если карты не врут, то ничего хорошего и Изольду в Быдгоще не ждёт. – Резюмировал Смык. – А если она не только грамотно предсказывает, но и сильна в логических цепочках, то ищи её теперь свищи по всей Польше. А ещё, вспоминается, она трепалась о каком-то тузе, но о нём я поразмыслю позже.

Спустя три дня пан Людвик стоял в вестибюле полицейского участка с кружкой кофе в руке и расспрашивал Байболота о том, как продвигается розыск его польских родственников.

– Кропотливо изучаю архивы, – Пояснил азиат. – Но об успехах говорить пока рановато.

– Уж не те ли архивы ты изучаешь, что по решению мэрии были безжалостно преданы огню два года назад? – Нахмурившись, спросил Смык и сделал жадный глоток.

– Зачем? – Ответил на вопрос вопросом Байболот и голос его, уличённого в бессовестной лжи, был невыразительно глух.

– Затем, что окопавшихся там крыс иначе было не победить. Тем более что они с могучим аппетитом доедали последнюю тонну бумаги и с нескрываемым интересом поглядывали в сторону библиотеки Казимира Великого.

Враль часто моргал глазами и безуспешно искал нужные слова. И только скрипнувшая входная дверь спасла его мозг от нравоучительной лекции о пользе правды при общении с вышестоящими инстанциями. Порог здания переступила эффектная блондинка в красном пальто и микрофоном, крепко зажатым в правой руке. За ней по пятам следовал сорокакилограммовый очкастый оператор.

– Надо было брать к себе надеждой и опорой Изольду Брюховецкую. – Подумал пан Людвик, безусловно распознавший в вошедшей предвещенную червонную даму.

– Хотелось бы увидеться с инспектором Смыком! – Громко сообщила девица цель визита в участок и указала оператору точку, с которой тому следовало бы снимать предстоящий разнос представителя власти.

Инспектор хоть и знал от ведуньи о предстоящей встрече со злом, психологически готов к ней не был – испугался, запаниковал и, совершенно интуитивно, подтолкнул навстречу репортёрше Байболота. Сам же отошёл в сторону, дабы не попасть в кадр. Азиат, не ожидавший такого поворота, не представлял куда ему смотреть, что говорить и делать. Пан Людвик, на котором на считанные секунды остановился его взор, смущённо улыбался, будто извиняясь, пожимал плечами, разводил руками и молчал.

– Вы Смык? – Недоверчиво спросила журналистка, глядя Байболоту в его узкие глаза, и тот, для консультации, снова посмотрел на инспектора и по его кивку понял, что с этой секунды он действительно Смык.

– Ну, и кто теперь скажет, что от судьбы не уйдёшь? – Подумал настоящий пан Людвик.

– А то кто же. – Неуверенно промямлил новоиспечённый. – А что?

– А можно вопрос, так скажем, не для протокола? Кто вы по национальности?

– Поляк. – Уверенно ответил смыкозаменитель. – Всё дело в том, что много-много лет назад…

Истинный пан Людвик, догадавшись, о чём сейчас будет говорить журналистке Байболот, зашёлся неистовым кашлем, чем и привлёк к себе внимание окружающих.

– Извините. – Сказал раскрасневшийся инспектор и, словно невзначай, покручивая указательным пальцем у виска, дал подчинённому указание трижды подумать, перед тем как что-либо ляпнуть.

– В следующий раз пережёвывайте. – Недовольно брякнула репортёрша и презрительно посмотрела на Смыка.

– Хорошо. – Ответил полицейский, и собственный ответ огорчил его настолько, что он раскраснелся ещё больше и решил, что сегодняшний день и вечер посвятит поиску идеального, но запоздалого ответа на хамство девицы, личность которой казалась пану Людвику знакомой. Где-то он её видел и как не силился – не мог вспомнить. То, что она в городе совсем недавно – факт, иначе инспектору было известно о ней всё, равно как и о других местных журналюгах, паразитирующих на преступности. И она бы настоящего Смыка ни с кем не спутала. Но если она не местная, то, во-первых: где же он всё-таки мог ей ранее видеть и, во-вторых: почему позволяет себе бесстрашие и наглость в общении с могущим оказаться обидчивым и мстительным полицейским? И тут же пан Людвик подумал, что первое и второе могут быть никак не связаны, но формулировать мысли по-новому времени не было.