– Чушь какая-то. – Подумал инспектор. – Но если Млокосевич действительно рыдал над этой историей, то чёрта с два я за него опять проголосую.

– А несколько месяцев назад в Бишкеке меня познакомили с вашим президентом. – Продолжил гость. – Он неясно зачем прилетал в Киргизию, и на той встрече велел найти вас, если я вдруг когда-нибудь окажусь в Польше.

– Зачем? – Сухо и с ноткой недоверия в голосе спросил инспектор.

– Он сказал, что в моём лице вы найдёте надежду и опору. – Пожав плечами, ответил азиат и смахнул последнюю слезу.

Пан Людвик в который раз за день побагровел, а его глаза налились кровью – он не раз становился жертвой мошенничества – уж такой он был человек, но ещё никогда в собственном кабинете.

– Скажите, знакома ли вам Изольда Брюховецкая с Пловецкой улицы?! – Заорал он и стукнул кулаком по столу. – Когда вы виделись с ней последний раз, сколько заплатили и что она вам за эти деньги наговорила?! И настоятельно рекомендую указать адрес фотоателье, в котором вам сделали эту фотокарточку!

– Клянусь честью отца, что не знаю никакой Изольды Брюховецкой! – Закричал в ответ Байболот и вскочил на ноги. Для пущей убедительности он изо всех сил вытаращил глаза, но они как были узкими, так и остались, а потому не произвели впечатления на оппонента. – Я ни слова вам не наврал! Вероятно, ваш президент посчитал, что только вы поможете мне отыскать родственников по материнской линии!

– Но в таком случае, не вы мне должны стать надеждой и опорой, а я вам! – Парировал пан Людвик.

– Меня это устраивает. – Уже спокойно ответил азиат и снова уселся в кресло. – И поймите правильно – я пока ещё не слишком хорошо знаю польский и мог в своём рассказе что-то напутать. И я знал, что вы можете мне не поверить, а потому вот.

Байболот протянул Смыку напечатанной на казённой бумаге письмо с подписью и печатью президента.

– Разве эта ваша Изольда Брюховецкая смогла бы состряпать подобный документ?

Инспектор быстро прочёл письмо, какое вполне можно было счесть рекомендательным и в то же время оно содержало в себе просьбу оказать содействие Урукбаю уулу Байболоту в поисках польских родственников.

– А потом я решил, – Сказал азиат, дождавшись, когда письмо будет дочитано Смыком до конца. – Что у вас и без меня дел по горло и будет неплохо устроиться с вашей помощью в полицию и лично провести расследование. Вначале следует выяснить, кто из быдгощских Агнешек много-много лет назад улетал с концами в Бишкек и родил там Байболота. А уже потом…

– Довольно. – Заткнул азиата полицейский и ещё раз перечитал письмо. Ошибки быть не могло – гражданин в кресле напротив -протеже президента. И если он хочет стать полицейским, то пусть – ни от кого не убудет. По крайней мере, платить ему зарплату пан Людвик будет не из собственного кармана.

– Кем вы трудились в Киргизии? – Спросил пан Людвик, протягивая Байболоту направление в отдел кадров.

– Скотоводом. – Ответил азиат.

– Отлично. Значит, вы без труда найдёте общий язык с будущими коллегами.

Смык дождался, когда его новый сотрудник покинет кабинет, развернулся в кресле на сто восемьдесят градусов и плюнул в висевший на стене портрет президента Млокосевича. И, спроси его кто-нибудь сейчас, зачем он это сделал, пан Людвик вряд ли бы что вразумительное ответил.

Инспектор напряг мозг и попытался вспомнить, чего ещё такого предсказывала Изольда Брюховецкая с Пловецкой улицы. Было что-то в её рассказе о червонной даме, что попытается морально подготовить его к суициду. Можно было бы себя успокоить мыслью о том, что гадалка представляет собой типичную шарлатанку и мошенницу, но только с пухлым пиковым валетом с раскосыми глазами, в котором отчётливо угадывался Байболот, она не ошиблась. Вернуться бы к Изольде сейчас и спросить, что будет, если червонную дамочку тихонечко придушить в тёмной подворотне, как только она объявится, но вряд ли она, обиженная штрафом, изложит что-то дельное. Правда, никто не помешает раздобрить её угрозой очередного денежного наказания, и тогда она скажет: дави эту гниду, Смык, ничего не бойся. Но когда, спустя время, по городу разнесётся весть о замученной блондинке – а какой ещё цвет волос должен быть у червонной дамы, Брюховецкая первая побежит ляпать языком о слетевшем с катушек инспекторе, на которого следствию стоило бы обратить первоочередное внимание.