Гад!

Я бью кулаком по стене, и лёгкая боль отрезвляет. Я с ума сошла? Духи и души, тени и светы, о чём я думаю?

Эмоции кипят, но я уже снова мыслю здраво. Раз не получается договориться по-хорошему… Видят духи, я пыталась достучаться. Но лорд глух, слеп, отгородился от меня непроницаемой стеной непонимания. Буду действовать по закону. Одну лазейку я знаю и без юриста.

Сносу подлежат исключительно заброшенные святилища. Беда в том, что заброшенными признаются все храмы, в которых нет старшего жреца. Значит,что? Нужно сделать так, чтобы в «Обители Семи дубов» появился старший жрец.

Взять ответственность на себя? Я не против. Мне только в радость посвятить всю себя любимому дому. Но за чей счёт? Уголь для жаровен стоит денег. Хочешь ночевать в тепле – изволь платить. А пожертвований, которые я собираю за месяц, едва ли хватит, чтобы отапливать «Обитель» пару дней. На третью ночь – замёрзнуть насмерть? А есть на что? А на что закупать благовония? А сахар и ягоды для варки ритуального нектара? А… Сейчас я закупаю длинный список бесконечных «а» за свой счёт. Если я откажусь от заработков ради статуса старшей жрицы…

Придётся пойти немного иным путём. Во втором храме, я точно знаю, старших жрецов несколько. «Позаимствую» одного. Ха, ждите сюрприз, лорд Верандо.

Я по наитию открыла дверь на улицу, и в лицо пахнуло холодом.

Я сама не знаю, зачем открыла и высунулась. Словно под руку толкнули. Вернее сказать – чутьё сработало, и я сделала движение раньше, чем осознала свои действия.

Ни за что бы не подумала, что лорд Верандо ещё не ушёл.

Я смотрю на него, только на него и больше не замечаю стылого осеннего дыхания, не чувствую сырости и ветра. Шерстяное платье – не та одежда, в которой стоит выскакивать из тёплого дома, но…

Лорд стоит, запрокинув голову к низкому седому небу, облепленному лохматыми тучами будто клоками ваты. Рыжинка спряталась в волосах, ждёт солнце, чтобы заиграть червонным золотом в лучах. Я неловко переступаю с ноги на ногу. Лорд мыслями явно где-то далеко-далеко и вряд ли хочет, чтобы его окликали.

Мне нечего ему сказать. Всё, что могла, я уже сказала, даже чернильницу бросила в приступе красноречия. Но я зачем-то выбегаю на дорожку, мимолётно радуюсь, что плитки, которыми она выложена, относительно чистые – не начерпаю тряпичными туфлями осенней слякоти. Лорд то ли не замечает моего приближения, то ли игнорирует.

Я останавливаюсь в шаге за его спиной и в сердце колет отголосок испытываемой им душевной боли. Мой порыв кажется неуместным. Нет, ни спорить, ни пытаться доказывать свою правоту я не буду. Я медленно протягиваю руку, касаюсь его плеча. Лорд вздрагивает, но не оборачивается. И мы стоим. Не знаю сколько. Я снова начинаю чувствовать холод осени, но терплю. Потому что возникшее иррациональное чувство единения настолько хрупко, что его разрушит любое неосторожное движение. Мне кажется, что я через ладонь вытягиваю его боль, забираю.

Оглушительный чих и хлюпанье носом ломают волшебство.

– Леди Иветт, вы простынете.

Я отнимаю руку, будто обжёгшись.

Лорд оборачивается, встречается со мной взглядом.

– Здравствуй, насморк, – шмыгаю я носом.

– Возвращайтесь в тепло, леди.

Глупо, но я упрямо качаю головой.

– Что же вы хотите, леди?

Я пожимаю плечами.

Лорд со вздохом снимает камзол и накидывает мне на плечи, застегивает на две пуговицы, отчего я оказываюсь спелёнутой и не могу пошевелить руками. Меня окутывает тепло…

– А вы?

– А я покрепче некоторых сосулек, – хмыкает он, но без привычной насмешки.

Минуту мы просто стоим, смотрим друг другу в глаза.

– Какая же вы настырная, леди Иветт.