Непокорная няня для авторитета Лия Седая

– А тебе особое приглашение нужно? Пошла вон вместе со всеми!

Я вжалась спиной в стену.

Что вообще за дурдом тут разворачивается?

Трое огромных накачанных в кожаных куртках мужчин ворвались в квартиру как ураган. Не слушая никаких объяснений и визгов противных теток из службы опеки. Просто вышвырнули их в подъезд и все.

А меня от истерики держало только одно – Маргошка.

Как только моя подопечная увидела их, с диким воплем «Папа!» она бросилась к самому страшному из них. И повисла на шее как обезьянка. Прижалась худеньким тельцем к этому ужасному человеку.

Это что, ее отец?

– Папа, не выгоняй Женю! – заверещала девочка. Обхватила ладошками небритые щеки мужчины. – Она меня тоже не хотела отдавать этим тетям!

– Ты кто? – мужчина подошел ближе.

Замер передо мной громадой. От него пахло …мужчиной. Я невольно съежилась от ужаса. Что-то мне подсказывает, что даже заступничество дочери ему нипочем.

– Дочь, твоя Женя глухая, что ли? – обнимая Маргошку, хмыкнул он.

Девочка замотала головой, а я возмутилась:

– Вы что себе позволяете? Кто вам вообще дал право вот так вот врываться? Даже если вы отец Маргари…

– Уткнись и не верещи! Я Аксай. Дочь, а это твоя нянька? – темно-карие глаза мазнули по мне равнодушно, даже холодно. – Хорошая? Любишь ее?

– Люблю! Пап, Женя очень хорошая!

Да ты ж моя прелесть!

Вот уж кого-кого, а Маргошку я тоже любила всем сердцем. Чудная девочка! Просто сокровище, которое осталось совсем одно.

А вот с папашей ей явно не повезло!

– Не смейте так со мной разговаривать!

Хам и грубиян!

Я просто кипела от возмущения.

– Все порешали? Прозвонись еще, чтобы проблем не было. Чтобы этих коз еще и в дом не прислали, понял? – он отдавал приказы своим громилам, совсем не обращая внимания на мои слова. Держал Маргошку одной рукой, как котенка на локте. И расхаживал по квартире прямо в ботинках, выискивал что-то. – Слышь, нянька! Вещи собери быстро. Мы уезжаем отсюда. Живо!

– К-ак? Куда? – я растерялась от неожиданности. Но от стены, наконец-то, отлепилась. – Куда вы увозите Маргариту? Ей нельзя отсюда уезжать! В опеке сказали…

– Срать я хотел на твою опеку, – равнодушно бросил он. – Вещи, сказал, собери. Моя дочь будет жить со мной. Раз ее мамашка решила двинуть кони раньше времени.

– Как вы так можете так выражаться при ребенке! – мне хотелось дать ему по бритой голове.

Ну, разве можно такое сейчас говорить, бесчувственный чурбан!

Смерть Елизаветы Павловны, моей работодательницы и мамы Маргариты, была неожиданной. Нам просто позвонили на стационарный телефон из посольства во Франции и сказали, что она скончалась в отеле, где отдыхала.

Что делать дальше – я просто не представляла.

– Бля, какая ты визгливая! – поморщился Аксай. – Можешь свой рот на замке держать? И вещи собирай в темпе, мне тут сидеть не улыбается. Дочь, игрушки брать будешь?

– Буду! А я к тебе поеду? Прям домой?

– Домой, – на мгновение суровое лицо мужчины смягчилось улыбкой. Едва заметной, так, в уголках губ. – Давай, бери, что тебе надо. Ребята отнесут в машину.

Он ссадил девочку на пол, и та юрким мышонком метнулась в детскую.

– Слушай сюда, нянька, – заставляя вновь упереться лопатками в стену, Аксай вдруг надвинулся на меня. Скользнул взглядом в вырез рубашки, и я поспешно сгребла воротничок рукой. – Лизка у французов откинулась не совсем мирным способом. И сейчас будет херова гора проблем из-за нее. Мне это не надо. Тебе надо?

Я не совсем поняла, о чем он говорит, но проблем мне точно не надо.

Никаких.

Поэтому я отрицательно покачала головой.

– Поэтому слушай и делай, что я говорю. Дочь я отсюда увезу. Нахер все эти делегации. Собери ее вещи и документы. У тебя пять минут. Поняла?

Я попыталась вначале собрать в кучку собственный мозг.

Рядом с ним соображать было сложно. От него несло такой энергией, такой звериной силой, что коленки подгибались.

Темные глаза были настолько дикими, что у меня голова закружилась.

И единственное место, куда я могла смотреть, это его шея. Из-под футболки по коже бежали странные узоры татуировок. Я прикипела к ним взглядом и замерла.

Куда еще смотреть-то?

На бугрящиеся мышцами руки?

На широченную грудь, которую обтягивает ткань? Да я лучше умру! Он же неадекватный. Вдруг подумает еще, что нравится мне как мужчина.

Ужас!

С такими, как он, связываться опасно. Встреть я его на улице, перешла бы на другую сторону.

– Поняла? – он взял пальцами меня за подбородок и заставил посмотреть на себя. – Слушай, мож ты блаженная какая? Тормозишь чего-то. Я не удивлюсь. Лизка тоже была ненормальная.

– Я вас попрошу не говорить о Елизавете Павловне в таком тоне при Маргарите, – отчеканила я. – Какими бы ни были ваши с ней отношения, она все же мама для нее. И прекратите меня трогать!

Я отдернула голову, а Аксай хмыкнул.

– Не вякай. Я трогаю тех, кого хочу и когда хочу. А ты ничего такая, нянечка, ебабельная. Мне нравится.

Что-о?!

Это он на что намекает?

ХАМ!

ГАД!

Невоспитанный мужлан!

– Папа, я все собрала! – Маргошка тащила по коридору свой дорожный рюкзачок, из которого торчали ноги ее любимой куклы. Замок, видимо, уже просто не закрывался от количества накиданных игрушек.

При ней я высказать все, что хотела, не могла.

Выдохнула взбешенно, но Аксай уже потерял ко мне всякий интерес.

– Умница, дочь. Надевай кроссовки. С вещами, по-ходу, туго все. Купим новое.

Я растерянно смотрела, как моя воспитанница взвизгнула от радости и бросилась в прихожую.

Он что, действительно ее у меня забирает?

– А ты чего застыла? – Аксай повернулся ко мне. – Тебя за шкирку тащить в машину? Ты тоже со мной едешь, киса!

Женские визги на этих людей не действуют, я это понимала.

Поэтому, когда меня просто выволокли в подъезд, а потом и на улицу, я только шипела как взбешенная кошка. Обещала множество кар на голову этому мужлану, на что он только ехидно улыбался.

Но устраивать истерику и скандал при Маргошке?

Ни за что.

Я в свои двадцать четыре года неожиданно осталась одна. С чужим ребенком на руках. С любимым, но все-таки чужим. И распоряжаться ее жизнью я не имела никаких прав.

Господи, да я с ума сходила оттого, что мне придется утешать ее, когда в детской головушке уляжется, что мамы больше нет. Она уже не приедет.

Появление Аксая должно было немного облегчить мне жизнь. Он же вроде как родной отец девочки!

Но пока что-то все шло наперекосяк.

Я со злостью уперлась взглядом в бритый затылок. Он запихнул нас с Маргошкой на заднее сиденье огромного внедорожника, а сам сел рядом с водителем спереди. Еще одна машина ехала позади нас. Целый кортеж, как в фильмах показывают.

Про бандитов.

Меня продрало холодком по спине.

А что, если Аксай и есть тот самый бандит из фильмов? Не зря же Елизавета Павловна всегда отзывалась о нем со злостью и презрением.

Куда я попала, мамочки…

А как я отдам ему Маргошку?!

– Куда мы едем? – я изо всех сил пыталась придать голосу уверенность.

Холодный взгляд мазнул по мне в зеркале заднего вида. Комментариев не последовало.

– К папе домой, Жень, – Маргошка подняла голову. От самого дома девочка прильнула ко мне бочком, забравшись в подмышку. – У него там хорошо. Там, знаешь, сколько собачек? И все такие милые!

– Хорошо, – я улыбнулась ей через силу.– Собачки это хорошо.

Значит, господин Аксай адекватно общаться не желает? Ладно. Ответим зеркально. Моя обязанность – Маргарита. Мои услуги были оплачены ее матерью до конца месяца. И осталось всего два дня. Для очистки совести я посмотрю, где она будет жить с отцом, а потом уеду.

Сердце невольно сжалось то такой перспективы.

Я же с ней уже два года занимаюсь и периодически живу. Привыкла. Прикипела.

Когда машина въехала в большой двор загородного дома и Маргошка выскочила из нее пулей, я охнула от неожиданности.

– Маргарита! – несмотря на узкую юбку, я выпрыгнула за ней.– Маргарита, постой!

– Женя, иди сюда! Я покажу тебе собачек! – ее радостный голос пропадал за углом дома.

Да что ты будешь делать?

Я развернулась к Аксаю, в надежде. что он поможет мне обуздать дочь. Но получила в ответ только ехидную ухмылку.

Так, понятно.

Помощи не будет.

Я нахмурилась. Ну да, я же нянька! Ребенок – моя забота. Уже сделала шаг в сторону дорожки, по которой умчалась моя подопечная. Но меня окликнули.

– Слышь, нянька. Метнись на кухню, пожрать приготовь. Там что-то было вроде. Люди едут, надо будет закусить, – он сосредоточенно смотрел на экран большого смартфона.

Отдал приказ мне походя.

Как пустому месту.

– Меня зовут Евгения, – зашипела я как кошка. Он совсем охренел, простите? – И я не ваша домработница. Я няня и гувернантка вашей дочери. И я иду за ней. А приготовление еды в мои обязанности не входит, ясно вам?

Аксай поднял голову и задумчиво поглядел на меня.

Ой, мамочки.

Вид у него такой, словно он раздумывает: прямо сейчас меня вышвырнуть за забор или немного позже?

– Мне похую, как ты называешься. Я тебе плачу. Поэтому делай, что приказано.

– Лично вы мне не платите! – Я вздернула нос, а самой хотелось отступить обратно и опереться на машину. И плевать, что она грязная! Лишь бы устоять на ногах. – За воспитание Маргариты мне платила ваша бывшая супруга. Теперь ее нет, я отработаю срок и уеду отсюда.

Аксай направился ко мне.

С каждым его шагом сердце бухало в груди все громче. Я сжала пальцы в кулаки, специально втыкая ногти в кожу.