Лука и Марина Матвей Бирюков

© Матвей Сергеевич Бирюков, 2025

ISBN 978-5-0067-4776-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Говорят, у каждого места на земле есть свое сердце. У большого города – это шумная площадь, у маленькой деревни – старый колодец, у дремучего леса – сокровенная поляна, куда не заходят даже звери. А у того края, о котором пойдет наш рассказ, сердцем была великая река.

Она не просто текла с севера на юг, она жила. Дышала утренними туманами, что поднимались над водой, словно тихий вздох. Смеялась в полдень, когда тысячи солнечных искорок прыгали по ее волнам. А по ночам засыпала, и в ее темной, глубокой воде отражались звезды, и казалось, будто сама вечность смотрит на тебя из ее глубин. Река эта была началом и концом всего, она поила землю, кормила людей рыбой и хранила в себе память о всех временах, что пронеслись над ее берегами.

И она делила мир надвое.

На правом берегу, на земле плодородной и теплой, приютилась деревня. Здесь пахло свежеиспеченным хлебом, сухими травами и дымком из печных труб. Здесь стояли крепкие, ладные дома, а в мастерских с утра до вечера стучали молотки и пели пилы, потому что жили тут люди мастеровые. Они умели строить лодки, что не боялись волны, и лепить горшки, в которых не кисло молоко. Здесь все было основательным, понятным и земным. И на этом берегу, в доме старого плотника, жил маленький мальчик по имени Лука, который умел слушать тишину земли.

А на левом берегу не было ни деревни, ни полей. Там была земля иная – каменистая, поросшая вереском и низким кустарником. Берег был крутым, скалистым, и о него с глухим рокотом бились волны. Здесь пахло не хлебом, а ветром, солью и свободой. И среди этого сурового простора, как белый, одинокий страж, стоял высокий маяк. Каменная свеча, устремленная в небо. Днем он впитывал в себя солнечный свет, а ночью – сам становился маленьким солнцем, посылая свой луч во тьму. И у подножия этого маяка, в маленьком круглом домике, жила девочка по имени Марина, которая умела говорить с ветром.

Два берега. Два мира. Они жили так близко, что в ясный день Лука мог видеть, как сияет на солнце белая башня маяка, а Марина в папин бинокль могла разглядеть, как у домика Луки на веревке сохнет белье. Они смотрели друг на друга через широкую, сверкающую воду, словно в окно другого, незнакомого, но такого притягательного дома. Река была для них и великой дорогой, и великой разлукой.

И никто тогда не знал – ни мудрый плотник Захар, ни отважный смотритель Стефан, – что именно этим двум детям, мальчику с правого берега и девочке с левого, предстоит построить первый мост через эту реку. Мост не из дерева и не из камня. Мост из веры, терпения и двух маленьких лодочек-почтальонов.

Это сказ о них. О том, как их тихая дружба оказалась сильнее великого тумана, что однажды укутал мир, и о том, как любовь и верность могут сотворить чудо, которое видно даже издалека. Это история о свете, который не гаснет в самой густой тьме, и о том, что самая крепкая дорога – та, что проложена от сердца к сердцу.

Глава 1. Утро Луки. Разговор с улиткой на мокром листе

Солнышко только-только проснулось и коснулось своим самым первым, самым робким лучиком деревянных ступенек крыльца. На этих ступеньках, обхватив колени руками, сидел маленький мальчик Лука. Он не бежал играть, не кричал и не торопился завтракать, хотя из открытого окна уже тянуло ласковым запахом теплого молока и свежего хлеба. Лука просто сидел и смотрел на мир, который тоже только-только просыпался вместе с солнцем.

Мир был умыт ночной росой, и каждая травинка, каждый листочек держали на себе крошечные капельки-алмазы. В них отражалось всё небо. Воздух пах свежестью, мокрой землей и пряной мятой, что росла у самого крыльца и которую очень любила мама. Было так тихо, что казалось, можно услышать, как растет трава и как распускаются бутоны полевых цветов.

И тут, в этой утренней, звенящей тишине, Лука увидел настоящее чудо. У его босой ноги лежал огромный лист лопуха, большой и зеленый, как ладонь великана. А по этому листу, как по широкой зеленой дороге, ползла крошечная улитка. Она несла на своей спине домик-ракушку, расписанный дивными коричневыми узорами, и оставляла за собой тоненькую серебряную дорожку, которая переливалась на солнце так, словно была сделана из лунного света.

Лука затаил дыхание. Он медленно, чтобы не спугнуть, придвинулся поближе, почти коснувшись носом мокрого листа. Он смотрел на маленькую путешественницу и думал.

– Куда ты ползешь, улитка? – прошептал он так тихо, что только ветерок мог его услышать.

Улитка, конечно, не ответила ему словами. Она лишь на мгновение остановилась, словно прислушиваясь к этому доброму голосу, и пошевелила своими смешными рожками-антеннками. Эти рожки были похожи на маленькие фонарики, которыми она освещала себе путь в огромном мире.

– Ты, наверное, ищешь свою маму? – снова спросил Лука. – Или, может, несешь в своем домике какое-нибудь важное письмо?

Он смотрел, как медленно, но очень-очень упорно улитка продолжает свой путь. Лист был для нее целой горой, с оврагами-прожилками и холмами-изгибами. Но она не боялась. Она не сворачивала. Она просто ползла, доверяя листочку и своей маленькой, но настойчивой силе.

– Ты не боишься упасть? – прошептал Лука. – Лист такой большой, а ты такая маленькая. Мир такой огромный…

И пока он смотрел на нее, на ее крохотный домик, на ее серебряный след, в его сердце пришел ответ. Он был тихий и ясный, как это утро. Лука вдруг всё понял.

Он улыбнулся и тихо-тихо сказал, будто открывая улитке самую большую тайну на свете, которую рассказал ему дедушка:

– Я знаю, почему тебе не страшно. Наверное, тебя хранит твой Ангел. Он летит рядом, совсем невидимый, и убирает с твоего пути острые камушки. И Господь смотрит на тебя с неба и улыбается. Поэтому ты и не боишься. Поэтому ты просто ползешь.

Улитка, будто услышав и согласившись, доползла до края листа и плавно съехала на травинку, скрывшись в густой, влажной траве. Ее серебряная дорожка на листе лопуха еще несколько мгновений сияла под лучами солнца, а потом высохла, словно ее и не было.

А Лука остался сидеть на крыльце, и на сердце у него было так спокойно и радостно. Он только что поговорил с настоящим чудом. Он понял, что Господь с любовью заботится обо всех-всех на свете: о больших людях и о крошечных улитках.

– Спасибо, Господи, за это утро, – прошептал он в небо.

А ведь утро только началось. Впереди был целый большой день, полный дел, игр и новых открытий.

Глава 2. Утро Марины. Приветствие солнцу с самой верхней площадки маяка

На другом берегу, где земля встречалась с рекой совсем иначе, утро начиналось не с запаха земли, а с голоса ветра. Здесь, у подножия высокого маяка, стоял маленький крепкий домик, и в нем жила девочка Марина. Ее утро всегда начиналось с подъема.

Не успевал первый луч солнца окрасить восток в нежно-розовый цвет, как папа, смотритель маяка Стефан, тихонько будил ее. Он ничего не говорил, лишь клал свою большую теплую руку ей на плечо, и Марина тут же открывала глаза. Она знала: пришло время. Время гасить ночной огонь и встречать дневной.

Вместе они выходили из домика и входили в маяк. Маяк был для Марины не просто башней, а добрым белым великаном, который хранил их покой. Внутри него было прохладно и таинственно, а вверх, к самому небу, уводила винтовая лесенка. Она закручивалась, как большая морская ракушка, и каждый шаг по ее каменным ступенькам отдавался гулким эхом. Марина очень любила этот звук. Она представляла, будто великан-маяк отвечает на ее шаги: «Я здесь. Я с тобой. Иду-иду-иду».

Наконец, они поднимались на самый верх, в стеклянный фонарь. Это была любимая комната Марины во всем мире. Здесь пахло морем, ветром и немного ламповым маслом. В центре комнаты стояла огромная лампа, похожая на хрустальное сердце великана. Всю ночь она горела, посылая свой луч далеко-далеко, чтобы ни одна лодка не сбилась с пути. А теперь ее свет казался уставшим и бледным по сравнению с разгорающейся зарей.

Папа Стефан, сильный и молчаливый, подходил к лампе. Прежде чем погасить ее, он всегда клал на нее руку и говорил тихо:

– Спасибо за службу. Отдыхай.

И щелкал выключателем. И в фонаре наступала тишина.

Теперь была очередь Марины. У нее было свое, очень важное дело. Папа давал ей кусочек мягкой замши, и она протирала маленький медный колокольчик, висевший у входа. Он должен был сиять. Это была ее часть их общей, важной работы. Она терла его изо всех сил, и колокольчик начинал блестеть так, что в нем, как в кривом зеркальце, отражалось ее сосредоточенное лицо с растрепанными от ветра волосами.

А потом начиналось главное. Они выходили на узкий балкончик, который опоясывал фонарь. Ветер здесь был сильным и ласковым, он путался в волосах и пел свою вечную песню. И они смотрели на восток.

Мир внизу был огромным. Река казалась бескрайним серебряным полотном. А на горизонте это полотно сливалось с небом, и именно там, в этой точке, рождался новый день. Сначала появлялась тонкая огненная полоска, потом она становилась все шире, и вот, наконец, из-за края земли показывался ослепительный краешек солнца.