В тот же день – речь идёт о 19 декабря 1898 года – присяжный Уиллард Харрингтон (Willard B. Harrington), уважаемый бизнесмен, президент Торгового клуба, сообщил судье о том, что накануне его на улице преследовали трое мужчин, высказывавшие угрозы. Насколько он мог судить, угрозы были связаны с его участием в этом процессе в качестве члена жюри присяжных. Судья Кук, выслушав Харрингтона, распорядился проинформировать об инциденте начальника городской полиции Лиса, дабы тот принял меры по охране Харрингтона.

Следует заметить, что журналист Даннинг, переночевавший в городской тюрьме, был доставлен утром в здание суда и просидел весь день в полной изоляции в кабинете судьи. Ближе к концу вечернего заседания судья Кук распорядился ввести репортёра в зал и осведомился у адвоката Найта, готов ли тот продолжить допрос свидетеля Даннинга. Адвокат ответил утвердительно, и судья приказал репортёру занять свидетельское место.

После этого судья кратко напомнил события минувшего дня, из-за которых Даннинг оказался в тюрьме, и повторил свою угрозу удерживать журналиста там столько, сколько потребуется, если тот продолжит чинить препятствия правосудию. В зале повисла мрачная тишина, все понимали, что Даннинг сейчас либо проявит слабость и уступит адвокату, либо опять отправится в тюрьму. Однако произошло иное. Судья Кук неожиданно обратился к адвокату Найту и спросил, не желает ли тот изменить формулировку своего вопроса, адресованного свидетелю.

Джордж Найт моментально понял игру судьи и поступил так, как следовало. Он не стал требовать от Даннинга назвать фамилии любовниц, а спросил иное: сколько всего их было весной этого года? Джон, не раздумывая, ответил, что весной он поддерживал отношения с шестью женщинами. Адвокат тут же уточнил: сколько из их числа сейчас присутствуют в этом зале? И Даннинг также быстро ответил, что три.

Защитник заявил, что вопросов более не имеет, и свидетель покинул своё место, получив возможность занять место в зале, а не в тюремной камере. Найт остался очень доволен полученным от репортёра ответом – Даннинг продемонстрировал присутствовавшим собственную аморальность и сделал это очень выразительно. Интимные отношения с шестью женщинами, среди которых были и замужние, в реалиях того времени оправдания не находили. И попытка Даннинга изображать из себя «джентльмена», заботящегося о репутации любовниц, джентльменом его вовсе не делала! Адвокат Найт буквально уничтожил репутацию Джона Даннинга, и от полученного в тот день в зале суда разрушительного удара по имиджу последний так и не оправился – он сделался парвеню, с которым не желали работать солидные издания.

Из дальнейших событий, связанных с ходом этого процесса, можно упомянуть допрос Луис Сили, вдовы, близкой подругой Даннинга, вызванной в качестве свидетельницы обвинения. Она рассказала о знакомстве с Даннингом и Корделией Боткин, произошедшем в начале 1897 года. Свидетельница признала, что бывала в доме №927 по Гири-стрит (Geary street), принадлежавшем супругам Боткин, дала нелицеприятную характеристику подсудимой, заявив, что та крайне горделива, ревнива, и добавила, что «она мне безразлична, хотя мы с ней практически не разговаривали» («I don’t care for her, although we never had any words.»).

Найт и при допросе Сили сумел весьма удачно парировать тезисы обвинения. Адвокат здраво указал на то, что свидетельница, по её же собственному признанию, мало общалась с Корделией Боткин, и потому все её оценки являются не объективными наблюдениями, а суждениями, внушёнными Даннингом. Не без тонкой иронии адвокат заметил, что если рассказы миссис Сили и компрометируют кого-то, то никак не Корделию Боткин, а мистера Даннинга, неспособного организовать собственную интимную жизнь общественно приемлемым способом. В этом, кстати, Найт был совершенно прав! Также адвокат указал на то, что миссис Сили была заинтересована в установлении связи с Беверли Боткиным и даже в замужестве с этим молодым человеком. Едва только Найт затронул этот любопытный аспект весьма запутанных отношений Луис Сили с членами семьи Боткиных, прокурор Хосмер взвился со своего места, требуя устранить из стенограммы все рассуждения на эту тему и не допускать подобных вопросов.