– Я не знаю, – честно ответила Алина. – Чтобы победить врага, нужно понять, как он думает. А создатель этой дряни… он гений. Извращенный, больной, но гений.

Она посмотрела ему прямо в глаза, вкладывая в свой взгляд всю возможную твердость.

– Мне нужно больше информации. Мне нужны те кристаллы, которые вы обещали. Прямо сейчас. Мне нужно понять, кто еще в этом городе мог работать над подобными проектами. Мне нужно знать все об исчезновениях магов за последние пятнадцать лет. Возможно, среди них были и другие техноманты, чьи работы могли быть украдены и использованы.

Дамиан нахмурился. Он явно не хотел давать ей доступ к архивам так скоро. Он хотел держать ее на коротком поводке.

– Вы получите их, когда будет результат.

– Результата не будет, если я буду работать вслепую! – вспыхнула Алина. – Вы притащили меня сюда, заперли в этой башне и требуете чуда! Но я не волшебница, Вересов! Я – инженер! А инженеру для работы нужны данные! Чертежи! Спецификации! Вы хотите спасти свою сестру? Тогда прекратите играть со мной в свои аристократические игры и дайте мне то, что я прошу!

Она сама удивилась своей смелости. Но шок от увиденного под микроскопом смешался с накопившейся злостью, и она перестала бояться.

Дамиан смотрел на нее долго, его лицо было непроницаемым. Алина видела, что он взвешивает варианты. Его прагматизм боролся с его недоверием.

– Хорошо, – наконец произнес он. – Вы их получите. Себастьян принесет.

Он развернулся, чтобы уйти, но Алина его остановила.

– И еще одно.

Он обернулся, в его глазах промелькнуло раздражение.

– Я не могу работать в этом… стерильном аквариуме, – она обвела рукой лабораторию. – Мне нужно что-то… живое. С историей. Принесите мне что-нибудь старое. Сломанное. Неважно что. Старый радиоприемник, печатную машинку, что угодно. Мне нужно за что-то зацепиться. Мне нужен якорь.

Дамиан посмотрел на нее с нескрываемым удивлением. Эта просьба была странной, иррациональной. Но он был Мнемоником. Он понимал, что такое якоря. Его собственный перстень на руке был таким якорем, помогая ему не утонуть в океане чужих воспоминаний. Возможно, и ей, техноманту, нужен был свой якорь, чтобы не потеряться в холодном, бездушном мире цифровых потоков.

– Будет сделано, – коротко бросил он и вышел.

Алина осталась одна. Она подошла к панорамному окну и посмотрела на город. Где-то там, в этих каменных джунглях, скрывался тот, кто создал это чудовищное проклятие. Тот, кто, возможно, знал, что случилось с ее родителями. И теперь ее единственная связь с этим врагом – это Дамиан Вересов. Человек, которого она ненавидела. Человек, который держал ключ к ее прошлому и, возможно, к ее будущему.

Через час Себастьян принес ей то, что она просила. Три гладких, черных кристалла, холодных на ощупь. И старый, пыльный патефон с большим медным раструбом. Он был безнадежно сломан. Пружина лопнула, игла отсутствовала. Алина взяла его в руки. Он был тяжелым, настоящим. Она провела пальцами по его поверхности, и он тут же зашептал ей свои истории. О балах в старинных особняках, о тихих вечерах у камина, о слезах и смехе тех, кто слушал его много лет назад.

Она поставила его на стол в углу лаборатории. Он был совершенно неуместен здесь. Как и она сама. Но впервые за все время, проведенное в этой башне, она почувствовала что-то похожее на покой. У нее был якорь. У нее были данные. У нее была цель.

Работа началась.

Ночь для Алины стерла свои границы, превратившись в вязкую, густую субстанцию времени, измеряемую не часами, а количеством выпитого кофе и гигабайтами обработанной информации. Лаборатория, ее золотая клетка, стала ее миром. Старый патефон в углу молчаливо хранил свои истории, служа безмолвным укором стерильности этого места, но в то же время – тем самым якорем, что не давал Алине окончательно раствориться в холодном свете мониторов.