Алина чувствовала себя под микроскопом. Она знала, что за ней наблюдают. Незримые камеры, магические сенсоры, а может, и сам Дамиан Вересов из своего кабинета, потягивая виски и глядя на нее, как на очередной экзотический экспонат. Это бесило. И заставляло быть еще более осторожной.

Первые несколько часов она просто ходила по лаборатории, знакомясь с оборудованием. Она касалась холодных металлических поверхностей, посылая в них тихие, вопрошающие импульсы. Машины отзывались. Они рассказывали ей о своих функциях, о протоколах безопасности, о том, кто и когда с ними работал. Она впитывала эту информацию, составляя в уме карту этого места, ища уязвимости, лазейки. Не для побега. Пока нет. Для того, чтобы создать себе личное пространство, крошечный уголок, куда не смогут заглянуть чужие глаза.

Она нашла его. Старый, списанный сервер в углу, который использовали для хранения архивных данных. Он был отключен от общей сети, но все еще подключен к питанию. Алина прикоснулась к его корпусу. Он был теплым, живым. В его кремниевых мозгах спали гигабайты информации. Она улыбнулась. Это будет ее крепость. Ее тайник.

Образец из капельницы Катерины стоял на столе в герметичном контейнере. Алина долго не решалась к нему прикоснуться. Она чувствовала исходящую от него ауру. Болезненную, искаженную, полную тихого страдания. Это была не просто магия. Это было нечто живое. Нечто, созданное с одной целью – убивать. Медленно и мучительно.

Наконец, она надела защитные перчатки – скорее для самоуспокоения, чем для реальной защиты, – и поставила образец под микроскоп. То, что она увидела на экране голографического проектора, заставило ее похолодеть.

Это не было похоже ни на одно известное ей проклятие. Это была… наномашина. Микроскопический механизм, собранный из органических и неорганических компонентов. Он был похож на вирус, но вместо того, чтобы атаковать клетки, он прикреплялся к магическим каналам человека, к его связи с Эфиром. И он не просто блокировал их. Он переписывал их. Он заставлял эмпатический дар Катерины работать в обратную сторону, превращая ее способность чувствовать и исцелять в оружие, которое разрушало ее изнутри.

Но самое страшное было другое. В самом сердце этой наномашины, в ее управляющем ядре, Алина увидела знакомую сигнатуру. Стиль кодирования. Способ плетения энергетических потоков. Это был почерк ее отца.

Мир качнулся. Она отшатнулась от микроскопа, тяжело дыша. Этого не может быть. Ее отец, блестящий ученый, один из лучших техномантов своего времени, никогда бы не создал такое чудовище. Он верил в созидание, а не в разрушение. Он учил ее уважать жизнь, в любой ее форме, будь то человек или машина.

Дверь лаборатории открылась, и вошел Дамиан. Он, как всегда, был безупречен. Но Алина, находясь на взводе, почувствовала то, чего не замечала раньше. За его ледяным самообладанием скрывалась глубокая, застарелая усталость. Бремя власти было тяжелее, чем она думала.

– Есть результаты? – спросил он, останавливаясь на безопасном расстоянии от ее рабочего стола.

Алина молчала, пытаясь прийти в себя. Сказать ему? Рассказать, что в проклятии его сестры она видит след своего отца? Он ей не поверит. Он решит, что она замешана в этом. Что она пытается выгородить свою семью. Он упрячет ее в самую глубокую темницу, и она никогда не узнает правду.

– Это сложнее, чем я думала, – наконец сказала она, выбирая слова. – Это не просто проклятие. Это гибрид магии и высоких технологий. Очень сложный. Я никогда такого не видела.

– Но вы можете это победить? – в его голосе прозвучало нетерпение.