Доведенная до такого состояния, кантовская концепция личности все равно не имеет никакого пафоса, она является простым следствием концепции разумного существа, с одной стороны, и претензии этого разумного существа, с другой стороны, на способность действовать в соответствии с универсально обоснованными принципами. Собственно пафос появляется в понятии личности только в рультате раскручивания мысли о том, что именно единицы способны жить по нравственному закону, соотносить не только отдельные поступки, но и всю совокупность своих действий с личностным в них. Постулат личности, обращенный к каждому отдельному действию, превращается в идею личности, в идеютого, что все действия гармонично соединяются в единое целое, которое целиком и полностью является личностью. Идея личности приобретает более конкретный смысл самодостаточного индивида, над которым стоит моральный закон, долг, как единственный действующий закон. Личность – это не только индивид, который чувствует и знает этот закон долга во всех своих действиях, но и обладает силой следовать моральному закону. Кант верил в осуществление идеи личности в индивидуальном разумном существе, во временном и пространственно ограниченном существовании отдельного человека. В реализации этой идеи, в преодолении слабости, животности он видел самый возвышенный тип человечности. Из этих формулировок вытекает любопытная мысль о том, что Кант ставил святость воли как высшую форму воли (5). Это, конечно, совершенно ошибочно: даже та воля, в которой принципы уже не спорят, в которой действует только один принцип «действовать по долгу», «по разуму», – это не святая воля, а только моральная воля. Принцип действия по долгу остается все же субъективным принципом, принципом разумного, но в то же время неразумного существа. Святой является только т а воля, которая внутренне разумна чер субъективные принципы. Святость поступков не является понятием, подходящим для человека, в той же мере, в какой интуитивное, созерцательное понимание имеет смысл для познающего человека. Как познающий человек остается привязанным к чувственному восприятию, так и желающий, действующий человек висит на этом условии. Концепция личности как высшей формы человечности не отрицает чувственную обусловленность, а лишь облагораживает ее.

При всем этом необходимо помнить, что моральное учение Канта и все, что с ним связано, – это учение о субъективных принципах хотения и действия, что действие как исполнение выглядит совсем иначе, чем возможный принцип, из которого оно исходит, поскольку оно обусловлено и детерминировано не только принципом, но и многим другим. Лишь очень постепенно – и в полную силу фактически только в философии истории – наряду с постулатами о моральных принципах в действии пробивает себе дорогу постулат о возможной представленности морального принципа в действии, идея о возможном преодолении моральным принципом других многочисленных условий действия. Высшая форма разумного существа, способного производить все свои действия из единого принципа долга, является у Канта редкостью, исключением. Можно почти сказать, что этого высшего типа вообще нет, а остается, что это только идея. Эта идея, однако, дополняется как бы другой идеей, которая становится постулатом, – идеей возможного отрыва человека от временных и пространственных, чувственных условий. Наряду с идеей личности возникает практическая идея непрерывности человека как разумного существа за пределами временности его земного существования. В рамках этой идеи моральный закон называется: действуй так, чтобы принципы твоего действия должны были сохранять силу во время твоего временного существования и в то же время во вневременном продолжении, в существовании, которое не ограничивает эти принципы. Или действовать во временности своего существования так, как если бы принципы твоего действия должны были сохранять силу во временно необусловленном царстве разума. Жить под идеей личности, таким образом, означает отсюда жить так, чтобы разнообразие переживаний и действий во временном существовании совпадало с разнообразием жизни, продолжающейся за временными пределами. Постулат бессмертия помогает преодолеть временность. Идея бессмертия, оставаясь идеей, является укреплением в реализации морали в действии. Моральный закон сохраняет свою силу и б этой идеи (6). Создается впечатление, что, трактуя бессмертие как практическую идею, Кант хотел еще раз подчеркнуть, что, согласно этой концепции, все разумные существа, все люди способны к личности своей формы жизни; одни не приходят к этому призванию, живут по природному инстинкту или потребляют свою жизнь в других формах, другие приходят к отдельным моральным действиям, немногие – к моральной совокупности своих действий; Из этих последних одни нуждаются в практической идее бессмертия для укрепления их в исполнении идеи личности, другие не нуждаются в ней, они и б нее доживают свою временную жизнь до целого нравственного действия. Это немногие, самая возвышенная форма эмпирической личности, существование которой вызывает чувство уважения и возвышенности. Личность в этой последней и высшей форме есть отображение нравственного закона во времени.