– Сука, – прошипел он еле слышно.

– Что не так? – схватив его за плечо, спросил Кобылин.

– Нам надо туда – ткнув на завал, испуганно произнес Сиплый. Там побережье.

– Да мать твою! – зарычал Кобылин. – Сраные землетрясения! Куда ведет этот туннель? – кивнув вперед, спросил он.

– Кажется, в район старого города. Но я не уверен, комиссар. – жалобно простонал Сиплый.

– Ладно, хер ли нам остается. Не возвращаться же. Идемте, – толкнув в спину Сиплого, проскрежетал Кобылин. Хлюпая в помоях, группа двинулась дальше. Через несколько минут, когда факел уже стал чадить и тухнуть, над головами беглых каторжников засияла решетка. Взгромоздясь на плечи товарища, Сиплый осмотрел помещение наверху.

– Что там? – буркнул Кобылин.

– Не знаю. Кажется, конюшня какая -то или амбар.

– Ну и мудак! Никакого от тебя толку! Ладно. Поднимайте решетку. Выбираемся отсюда на хрен, – сплюнув, сказал комиссар.

      Ночь накануне побега каторжников выдалась ясной. Выпустив в звездное небо клубы сизого дыма, Барт пристально взглянул на дорогу. С минуты на минуту должны были привезти индейца. Вдалеке, покачиваясь на колдобинах, показался фургон, запряженный двумя лошадьми.

      На душе у пирата было тревожно. Условленное место ему не нравилось. Глухое, безжизненное, от него так и веяло душком засады и вероломства. Хотя не обоснованная тревога вполне могла быть отголоском глубокого похмелья. Тем не менее, Барт все же приказал старику и девочке укрыться за большим валуном в двухстах метрах ниже по дороге. Чем ближе подъезжал фургон, тем сильнее пират проклинал Гаспара за его безрассудную выходку.

– Чертов тамплиер! Сраный фанатик! Чтоб тебя разодрали гиены на этой арене! – прохрипел Барт, нервно потирая рукоять сабли.

      Тем временем фургон приблизился. На козлах сидели двое крепких мужчин. Один из возничих соскочил и, откинув полог, захрустел замком клетки. Заскрипели ржавые петли.

– Вылезай! – холодно буркнул он.

Из фургона на дорогу спрыгнул индеец. На руках Тахо чернели тугие веревки.

– Шагай туда! – кивнув в сторону Барта, сказал неизвестный. Индеец подчинился, однако, сделав пару шагов, вдруг резко развернулся и ударил связанными руками своего конвоира. Здоровяк охнул, из руки его со звоном выпал заготовленный кинжал.

– Осторожнее! Они хотят нас убить! – выкрикнул индеец и, перекинув руки через шею конвоира, принялся его душить.

      Наблюдавший за этой картиной пират в замешательстве замер на месте. Заерзавший на козлах второй конвоир, вскинул арбалет, направив его на Барта. Решение пришло мгновенно. В воздух взмыла недопитая бутылка рома, угодив арбалетчику по лбу. От удара выстрел пришелся мимо, и болт глухо вонзился в ствол дерева.

– Ах ты, сучья погань! – захрипел Барт, на бегу доставая саблю.

      Арбалетчик соскочил с козел и выхватил короткий меч. Густой полумрак со звоном окропился искрами металла. Старый морской рубака знал свое дело не понаслышке, однако и противник был явно искушен в умении убивать. Удар, еще удар и, попятившись, Барт, впотьмах зацепившись ногой за корягу, упал. Наемник занес меч для рокового удара, но, захрипев, пошатнулся и выронил оружие. Из его широкой спины торчал загнанный по рукоятку кинжал. Выдавив изо рта пузыри кровавой пены, наемник упал лицом в придорожную пыль.

      В лунном свете над Бартом склонилась темная фигура индейца.

– Сукин ты сын! – прохрипел Барт, хватаясь за протянутую ему руку. – Ты пришил их обоих.

– Где высокий? – мрачно спросил Тахо.

– Кто?! – отряхиваясь, спросил Барт. – А, ты про этого, – недовольно вспомнив Гаспара, процедил он. – Высокий не смог тебя выкупить и завтра помрет вместо тебя.