Нэо – Проза Виктор Ниекрашас
Посвящаю своим детям, может среди всего этого придуманного безумия, Вы найдете мое тепло, когда меня не будет рядом…
Корзины
Вечерние сумерки давно сменились ночью. Женщина стояла у грязного окна, всматриваясь в свое отражение. Тяжело вздохнув, она закрыла тяжелые шторы.
– Не успею, не успею, – запричитала она.
Часы пробили десять вечера. Женщина взглянула на свои ладони – на больших и указательных пальцах были незаживающие раны…
Коснувшись губами кончиков пальцев, она улыбнулась и погрузилась в свои мысли…
Когда-то давно от нее ушел мужчина. То ли от несостоявшегося счастья, то ли от большой любви, он обещал никогда не возвращаться. И это задело ее гордость. Даже сейчас она вспоминала о нем чаще, чем хотелось бы.
Женщина посмотрела на гору ивовых прутьев, лежащих на старом покрывале. Нужно было приниматься за работу. Заказы на корзины бывали редко, но за них можно было получить хорошие деньги…
Она поймала себя на мысли, что уже долгое время думает о том мужчине. Вот только его имя не хотелось вспоминать. И телефон. И нужно было просто забыть, что завтра у него день рождения.
Внезапно лицо женщины вспыхнуло огнем. Она коснулась щеки тыльной стороной ладони.
– Кто же меня вспоминает? – прошептала она и тихо добавила: – Саша…
Ей показалось, что лицо перестало гореть, да и на душе как-то стало легче.
– Хороший он был человек, – подумала она. – Вот только не настойчивый. Был бы у него стержень, мог бы за меня побороться. Отступил. Значит, я была ему попросту не нужна.
Женщина вздохнула, небрежно бросила готовую корзину в сторону и принялась за новую…
– А может, всё-таки это я виновата? – спросила она у себя. – Он ведь любил… Может, и было бы сейчас всё по-другому…
Интересно, он счастлив с другой?
Уже и полжизни прошло. Наверняка счастлив. Даже если и нет, то он, как и я, выбрал себе эту жизнь. Тот, кто хочет что-то изменить, обязательно это сделает…
Женщина рассуждала, вспоминала и спорила с собой. Иногда ловила себя на мысли, что ей очень хотелось бы вернуться в ту маленькую комнату, в которой они когда-то жили. И всё же виноват был он… и она…
***
– Успела, – прошептала устало женщина. – Теперь несколько часов на сон, и можно нести продавать корзины…
Она прилегла на диван и мгновенно погрузилась в сон…
– Мама, мама, вставай, мне в школу пора, – послышался детский голос.
Женщина с трудом открыла глаза и пробормотала:
– Встаю, встаю…
– А ты во сне разговаривала! – серьезно произнес мальчишка лет семи.
– И что же я говорила? – с уставшей улыбкой спросила женщина.
– Ты звала какого-то Сашу! Я даже испугался немного!
Женщина смутилась и отвернулась.
– Наверное, мне кино приснилось, я вчера допоздна смотрела, – соврала она и добавила: – Садись лучше завтракать…
Женщина наблюдала за сыном, потом взглянула на свои корзины и, улыбнувшись, подумала:
– И всё-таки я счастлива…
N
У меня всегда вызывают умиление исцарапанные руки и ноги у девушек. Я смотрел на нее и как мог скрывал свою заинтересованность.
Она сидела напротив меня в коротких шортах и майке со странной лейбой чуть ниже левой груди.
Автобус резко остановился, и мы стукнулись лбами, да так, что из глаз посыпались искры.
– Простите… – прошептали мы одновременно и прислонились к холодному стеклу.
После – легкие касания взглядов…
Я погружаюсь в ее поцелуй. Закрываю глаза, чтобы раствориться в приятной тьме…
Нашим снам приснилась ночь. Мы держимся за руки, мир принадлежит нам.
Мы теплее солнца, мы ярче холода луны…
Утро расставит все по местам. Перечеркнет наши с тобой имена.
Я поспешу найти свои джинсы, брошу взгляд на аккуратно сложенные шорты и майку.
На них спит черный кот. Пусть он будет виновником этой законченной любви…
Муза
Посреди комнаты на мольберте стояла готовая картина. Осталось только подписать. На полу были разбросаны кисти и осенняя листва…
Она равнодушно смотрела на картину, а я смотрел в потолок. Жизнь меняет людей, подумал я. Она уже не станет моей, а я был готов ждать, умножая дни, недели, годы…
– И как ты ее назовешь? – спросила она, рассматривая нарисованный разбитый фонарь, в котором всё ещё продолжала гореть свеча.
– Дружба, – ответил я, закурив очередную сигарету и приблизившись к своему полотну.
– А где же твой друг? – спросила она, взяв у меня из рук сигарету и изящно выдохнув несколько колец дыма в потолок.
Я не ответил, а молча принялся собирать с пола листву и грязные кисти.
Она долго стояла и изучала картину. В ее глазах была грусть. Она знала, почему я нарисовал этот разбитый фонарь. Знала, почему я изменил себе и не перестал писать рассказы о ней…
– Мне пора, – внезапно произнесла она.
– Зачем тебе я? – спросил я, взяв ее за плечи.
– Сама не знаю, вот такая я…
– Муза, – с улыбкой добавил я.
– Думаешь? – спросила она и строго посмотрела.
– Чаще, чем хотелось бы! – сказал я, вспомнив когда-то брошенную ею фразу.
– До встречи, – скрывая грусть, прошептала она и направилась к двери.
– В следующий раз, когда ты придёшь, я буду уже стариком… – прокричал я ей вслед.
Она обернулась, наши взгляды встретились, но я отвернулся. Теперь она из памяти не сможет ускользнуть. Теперь я не буду ждать, а только помнить…
Закрыв глаза, я всё ещё слышал, как стучат ее каблуки.
Я смешал все краски в один темный цвет. Взял широкую кисть и размашистыми движениями спрятал нарисованный фонарь в темноту…
Сложные числа
Расставание с человеком – это всегда компромисс с гордостью. Даёшь ей и вселенной шанс начать всё сначала, хотя понимаешь, что они уже давно всё решили без тебя…
И потом время проходит сквозь дни, в которых нет ничего, на чём можно задержать взгляд.
– Ты счастлива? – хочется спросить через километры городов и попытаться самому найти ответ.
– Нет! – слышится полный отчаяния ответ.
– Да! – словно гром, звучат наши голоса в унисон.
Какая теперь разница?
Внутри всё сжимается от вибраций её голоса, даже если он скрыт где-то глубоко. Но чёртовым воспоминаниям иногда нет покоя. И я шепчу в пустоту её имя…
Мы так привыкли завоёвывать женщин, что, завоевав, не знаем, что с ними делать…
Я решил заменить «сломанную» любовь на новую. Ворвался в ночной город. Новый мир был другим, или я очень хотел измениться. Тогда это было не важно. Пожалуй, только со временем находятся ответы – или придумываются, исходя из прожитого опыта. Среди многих я нашёл похожую на неё. И для меня это был единственный шанс, хоть ненадолго, не повторять её имя…
Рыжая Санта – так звали мою новую знакомую. Она была обычной еврейской девушкой. Необычное зрелище для любителя карих глаз – разглядывать с вожделением её голубые и наслаждаться взаимным восхищением.
Почему-то ей писатели казались не такими, как предстал перед ней я. Высокий, с болотного цвета глазами и мало говоривший о себе. Все свои секреты я, как мог, упаковывал в своих героев, придавая им форму и подобие тех порядочных людей, на которых хотел быть похож. Может, это и делало меня тогда, как сказал однажды мой далёкий друг, «мрачным романтиком, способным нравиться женщинам с лишним весом».
Санта пригласила меня «погостить» в роскошный семейный дом, где жили её родители. Мать – вечно кормящая рыбок в грязном аквариуме, и отец – всегда вырезающий из мыла странные фигурки. Они не обращали на меня внимания и, наверное, даже не заметили, как я прожил у них на втором этаже три весёлых месяца.
Веселье было вызвано ежедневным употреблением алкоголя в ночных клубах и бездумным сексом, иногда там же. Вот так, чтобы вбить клин в то, что хочется забыть, и раскрываются желания незнакомцев. У меня их было не так много.
Душа – это пустая квартира, в которую складируешь всё, что вызывает приятные моменты. Моя была маленькой комнаткой с голыми стенами и написанным на них одним-единственным именем. И как бы я ни старался стереть его новыми впечатлениями, через время оно вновь появлялось…
Я ничего не хотел знать о Санте. Она же, напротив, расспрашивала обо мне, и мне приходилось вспоминать мысли главного героя из какого-нибудь дешёвого рассказа, который должен был показать меня в выгодном свете. Играть придуманную роль мне было несложно. Я проживал жизни своих героев, значит, был честен перед собой и перед Сантой.
Тогда мне было всё равно: пить, курить или собирать под Новый год в картонные коробки собачье дерьмо и дарить эти «подарки» своим бывшим… Я исчез для многих, а телефон с его сложными цифрами вызывал у меня только раздражение. Потому он уже почти полгода выполнял функцию записной книжки. Большая часть моих мыслей была записана именно там…
Скрип вставляемой плёнки в воспоминания всегда приятен. Память заиграла живыми красками…
Тёплый воздух душного города в образе солнечного зайчика разделил комнату пополам. В этом чистом божьем свете заиграли пылинки, медленно исчезая за его невидимыми пределами.
То лето было настоящим, не в пример нынешним моим временам года.
В съёмной квартире были открыты все окна. Она вышла из душа, и тогда я понял, почему бросил всё к её ногам…
– Зачем тебе жизнь? – спросила она вдруг и, не спеша, подошла ко мне, вытащив из моих пальцев только что прикуренную сигарету.
– Быть с тобой! – не задумываясь ответил я, пытаясь в этот миг утонуть в её глазах.
– Я не хочу быть за тебя в ответе, – спокойно сказала она, затянувшись и медленно выпустив колечко дыма. Потом стояла и смотрела на меня из зеркала, расчёсывая каштановые волосы.
