– Это мой выбор! – ответил я, закинув руки за голову, лёжа на кровати и наблюдая за ней.

– Он неправильный! – строго произнесла она, подняв бровь и повернувшись ко мне…

Даже будучи голой, она была прекрасной загадкой, как книга на неизвестном мне языке. Я улыбнулся и сказал:

– Я могу себе позволить ошибаться…

– Ошибаться…

…ться…

– Мы идём купаться? – продолжала спрашивать Санта, вытащив мой разум из того времени.

– Прости, я задумался, – ответил я, наблюдая, как между нами растворяется дым сигарет того лета.

– Как он будет называться? – спросила Санта.

– Кто? – переспросил я.

– Твой новый рассказ, – лучезарно улыбаясь, сказала она.

– Это пока только образы, образы без сюжета… – соврал я.

– И такое бывает?

– Уже есть, – ответил я и, обняв Санту, пошёл с ней в сторону пляжа, а в голове всё ещё продолжался тот летний диалог…

– А если меня не будет, что ты будешь делать? – спросила Она.

– Стану писателем, – не раздумывая, ответил я.

– Так просто?! – удивилась Она, сделав большие глаза.

– Тогда стану плохим писателем! – улыбнувшись, добавил я.

– А если спросят, почему пишешь? – Она коснулась моей небритой щеки и поцеловала её.

– Надеюсь, меня никто и никогда об этом не спросит! – обнимая её, шёпотом ответил я и подарил поцелуй в ответ…

Что делать мужчине, если нынешняя женщина беспрекословно выполняет все его просьбы и желания?

Мне такие не интересны. Как будто пришёл на сеанс скучного фильма. Ждёшь, когда это всё закончится. Да, бесспорно, фильм прост, герои счастливы, но это счастье без соли. Вкус не дарит радости.

Санта – не моя женщина. Мне не нужно с ней проживать жизнь. Она другая…

– Даже если у нас ничего не получится, мы останемся хорошими друзьями, – сказала однажды Санта, когда мы на третий день знакомства наконец-то выбрались из дома на улицу.

Даже я хотел в это верить, сжимая её маленькую грудь и счастливо улыбаясь, но внутри всё кричало:

– Она не сможет заменить!

Так и вышло. Хоть и прошло больше трёх месяцев, но я старался… Время, проведённое с Сантой, не помогло ничего забыть. Как же мне хотелось одиночества. Познать ту тишину, в которой тусклый жёлтый свет электрической лампочки заставляет тебя бежать в вечерние сумерки. Туда, где тебя давно не ждут…

Свадьба – итог чувств, любви и внезапной беременности. Всё это могло быть моим. Я стоял в стороне и смотрел немое кино. В моих ушах звучал Clint Mansell, как в тот день, когда мы виделись в последний раз.

Лёгкие волны пианино спешили к высоким скалам виолончелей, а картинкой была только она, небрежно бросившая или подарившая мне свой взгляд.

Он был словно нож и вошёл в самое сердце. Прав был Маяковский: «…а самое страшное видели – лицо моё, когда я абсолютно спокоен?»

Нож проворачивался медленно. Я смотрел в её глаза, но уверенно стоял на ногах.

– Я могу тебя простить, ты только подойди ко мне, – летели к ней мои мысли.

– Нет, – падали обломки её скал в моё бушующее море.

На секунду мне показалось, что она смахнула слезу с ресниц. Может, это от её счастья, а не от нашего…

Я прижал указательный и средний пальцы к губам, потом поднял их к виску и подмигнул ей, выстрелил, прошептав: «Бах…»

Она улыбнулась, подарив немного воздуха в тревожной атмосфере, где я задыхался под «Tree of Life» (Clint Mansell).

– Тебе будет неинтересно, – слегка нахмурила брови очередная девушка, пришедшая ко мне на свидание в ближайший бар у моего дома.

– Мне всё интересно, я писатель, – ответил я, взяв её ладони в свои.

Нет, не такие! Такие я целовать не стану, – промелькнула брошенная в воспоминания мысль. Я помню «её» ладони и линии, сквозь которые виднелось наше счастье.