Ненужные вещи. Про киностудию в подвале иезуитского монастыря Ольга Сквирская

© Ольга Евгеньевна Сквирская, 2021

ISBN 978-5-0053-3024-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Старые, ненужные предметы в ящике стола порой становятся важными свидетелями минувших событий, выразительными деталями для съемок кино. Об этом знают все сотрудники сибирской католической киностудии «Кана». Сколько чудесных фильмов создано в киностудии имени древнего города, в котором Христос совершил свое первое чудо!

Однако поистине ненужные вещи, которые мешают коллективному творческому процессу, – это интриги, зависть, ревность. Увы, именно они в конце концов и разрушили «Кану».

Книга основана на реальных событиях, хотя все образы собирательные, а имена изменены.

– Паша, мы уже весь Видеожурнал собрали, когда обложку доделаешь?

– Да вот, думаю, что поставить на пустое место, рядом с названием.

– Да поставь хоть черт знает, что, хоть крест какой, лишь бы поскорее!

Диалог на католической киностудии «Кана»

Брат Дамиан заказал компьютерщику Паше визитку. Директору католической киностудии, пусть она и в Сибири, нельзя без визитной карточки.

Паша – молодой, длиннохвостый, флегматичный. Обычно он неподвижно, как изваяние, сидит за Макинтошем. Время от времени встает, чтобы перекурить в коридоре.

Сроков выполнения для него вовсе не существует.

– Паша, сколько времени тебе нужно? – спрашивает Дамиан.

– Фиг его знает, – иронично вскидывает глаза Паша.

Он ведь не просто так отсиживает время, он работает над стилем. А стиль – дело тонкое, – для тех, кто понимает. И стиль не терпит суеты.

В общем, ускорить Пашу невозможно никакими силами. Зато на киностудии настоящий праздник, когда у Паши хоть что-нибудь готово.

Так, в один прекрасный день Паша шулерским жестом веером разложил перед Дамианом семь разных визиток:

– Выбирай!

Семь визиток, и каждая в своем стиле, в своем цвете. Каждая воплощает отдельную творческую идею. Глаза разбегаются. Шрифты, заливки, обводки, тени, оттенки…

Одна общая проблема: невозможно прочитать, что там написано.

Особенно всех поразила коричневая визитка. Представьте себе: на коричневом фоне (Боже, какой деликатный цвет!!!) темно-коричневыми буквами с еще более темной коричневой обводкой какими-то китайскими иероглифами написано «бр. Дамиан Войчехо…»! Чего?!

– Это шифровка – чтоб враги Церкви не догадались, – предположил Шурик.

– Ой, не могу! – брат Дамиан схватился за живот. – А это что, номер телефона?! Это какая цифра? Ой, умру! Паша, я это сохраню на память!

Паша оглядел Дамиана и нас всех с сожалением человека, который только что разметал бисер перед свиньями.

На шум подошел другой иезуит, брат Джорджо, в прошлом сантехник, завхоз, ныне формальный директор студии.

Заглянув Дамиану через плечо, неодобрительно скривился на все эти стилевые изыски, затем презрительно покосился на Пашу, – и молча удалился. Брат Джорджо никогда не смеется: у него нет такого места в голове, которым смеются.

***

На киностудии «Кана» настали тяжелые времена.

Брата Дамиана отправили учиться в Москву на режиссерские курсы, и директор Джорджо из формального стал фактическим.

Теперь он не только меняет лампочки и навинчивает дверные ручки, но и занимается художественной частью.

– …Передачу о Боге тоже нужно делать интересно! – горячится Маша на студийном худсовете.

– Не «интересно», а религиозно, – поправляет ее брат Джорджо.

– Но ведь Евангелие – это же так интересно!

– Че там интересного, – буркнул Джорджо и навсегда прекратил дискуссии в студии.

Но первое, с чего он начал, – это с визитки.

Вот он четким шагом подходит к Пашиному столу и сует перед его носом карточку:

– Вот как надо. Вот это карточка!

Мы подходим со всех сторон и разглядываем визитку. Действительно, черным по белому. Шрифт – как в букваре. Даже логотип «Каны» в углу – кувшин под крестом.

– Вот! Все видно: вот телефон, вот мое имя, вот – что я директор! – торжествует Джорджо. – У меня в Польше брат в типографии работает, я ему передал текст, а он мне прислал готовые визитки.

– Ой, что это? – вдруг пугается Маша. – Смотрите: тут вместо «католическая телестудия» написано «камолическая мелесмубия»!!! Как это они так? И имя Ежи написано через «ы» – Ежы… Ой!

Ежи – это официальное польское имя брата Джорджо.

– Джорджо, наверное, ты письменными буквами отправил текст, да? – догадываемся мы. – Они там, видно, спутали «т» с «м» и «б» с «д»!

Брат Джорджо долго крутит визитку, обдумывает, потом заявляет:

– Ну и что, что буквы неправильные. Зато все видно. Все равно хорошая визитка, – и с достоинством выходит.

– Джорджо, подожди! – догоняю я. – Подари мне одну визитку, а?

Вечером демонстрирую эту визитку отцу Войцеху в церкви. Тот злорадно ухмыляется:

– Поди, целый ящик заказал!

Сам-то Войцех скоренько унес ноги из студии, как только узнал, что Джорджо станет директором.

– Это будет не студия, а неизвестно что, – сказал он.

Теперь известно, что: «камолическая мелесмубия».

– Как вы яхту назовете, так она и поплывет, – сказал тогда Шурик.

Как раз его брат Джорджо и выгнал первым.

– Почему на работу опоздала? – возмущается Валентина, мой редактор.

На часах уже двенадцать без пяти. Все журналисты газеты «Семь дней в Новосибирске» уже успели сдать в номер по статье.

– Валя, хоть ты не ругайся – я и так попала в катастрофу, – оправдываюсь я.

– В какую катастрофу? – настораживается Валя.

– На машине врезалась в киоск, чуть не сбила старушку…

– А ты что, водить умеешь?

– Нет, конечно, потому и врезалась, – объясняю я, запутывая дело еще сильнее.

– А откуда у тебя машина? – допрашивает Валя.

– Да нет у меня машины!

– Так ты еще и на чужой машине… Ну ты даешь! – Валя в шоке. – Чья это машина?

– Одного… священника, – я все сильнее чувствую себя персонажем из каких-нибудь там «Денискиных рассказов».

– Боже мой! – восклицает Валя. – Какого еще священника?

– Католического…

– Католического? – недоумевает Валя. – А зачем ты залезла в машину католического священника?

– Он сам меня попросил, – бурчу я.

– Знаешь, что? – решила Валя. – Ступай-ка ты домой. Отдохни!

***

А дело было так.

Ранним утром в аэропорту мы с отцом Войцехом провожали брата Дамиана. Помахав ему ручками, мы уже было собрались ехать обратно в город.

– Я сейчас отвезу вас на работу, – пообещал священник.

Но у отца Войцеха не завелись его «Жигули».

– Леля, не могли бы вы меня подтолкнуть? Или лучше давайте вы сядете за руль, а я вас подтолкну.

(До сих пор не пойму, чем я руководствовалась, когда беспрекословно уселась на водительское место!)

– Я толкаю, а вы жмете на педаль, хорошо?

Я кивнула.

Все вышло на славу: отец Войцех подтолкнул, я надавила на газ, и машина сорвалась с места…

…До торгового ряда было метров тридцать. За три секунды предо мной вся жизнь пронеслась перед глазами. Одновременно я прочла Розарий – весь сразу. Ко мне стремительно приближалась какая-то бабушка, заглядывавшая в окошечко киоска, ничего не подозревая…

– …Леля, я забыл вам показать, где тормоза!!! – кричал сзади отец Войцех, тщетно догоняя свою машину.

Я наугад повернула руль, машина вильнула – по счастью, в сторону от бабушки…

Раздался треск и грохот.

«Жигули» с шумом врезались в столик перед киоском. Алюминиевая обшивка стола помялась, словно пластилиновая. Зато сам киоск не пострадал. А главное – уцелела бабушка!

– Ой!! – удивленно причитала она, разглядывая свою черную сумку, сплющенную, как блин, со всем содержимым. – Ой – мои очки! – и бабушка достала расплющенный футляр для очков, полный молотого стекла. – Ой!! Подарок внуку! – и бабушка вытащила какие-то пластмассовые разноцветные осколки…

– Господи! Я все, все понял! – сказал Богу отец Войцех, добежав, наконец, до своей машины.

«Почему у него все руки в крови?..» – машинально удивилась я.

Войцех продолжал лихорадочно ощупывать разбитый капот своей машины, даже не замечая, что ранит пальцы и ладони.

– Да ты что, твою мать!? – Войцеха окружила куча мужиков. – Ты кого посадил за руль?! Ты соображаешь или нет?

Войцех всем улыбался, не соображая ничего… Когда он волновался, он совершенно переставал понимать по-русски.

Через десять минут ему даже начали сочувствовать – и продавщица, и бабушка, и мужики. И чуть ли не гаишники.

Войцех раздал все свои имеющиеся дойчмарки на штрафы и на компенсацию материального ущерба. Судя по сочувственным улыбкам, все остались довольны. Правда, гаишники несколько раз передавали его все выше- и вышестоящим, Войцех по очереди всем платил, улыбался, кланялся и благодарил. Через часа два ему вернули права.

За это время милиция разных видов на несколько раз проверила у него документы.

Мы познакомились с бабушкой. Оказалось, она летит на Сахалин, и ее самолет только через два дня. Она собиралась пересидеть это время в зале ожидания.

– Да зачем же в зале! Мы сейчас поедем к нам в курию, – предложил Войцех, кругом виноватый перед ней.

Мы было приготовились ехать. Но столкнулись с той же самой проблемой – машина не завелась. Сейчас у нее было еще меньше шансов.

– Леля, я подтолкну, а вы… – но Войцех благоразумно не стал развивать эту мысль.

Около нас праздно бродили мужчины среднего возраста без особых примет.

Когда Войцех со своим польским акцентом попросил их подтолкнуть машину, вместо ответа они потребовали предъявить документы.