– П-простите... – он машинально сел и сам удивился, что ничего не болит. – И-извините... Я так виноват... Я отработаю! – пообещал Матео, переводя взгляд с одного мужчины на другого.

– Бедный мальчик, – сочувственно покачала головой женщина.

– Отработаешь у меня в лавке, – наконец, изрёк один из мужчин, тот, который высокий ростом.

– Х-хорошо, – закивал Матео. – Я буду стараться!

– Если меня устроит твоя работа, возьму к себе в помощники, за оклад. Так что не подведи!

Мальчик заплакал от благодарности. Как будто его только что спасли от несчастной судьбы.

Спину ему вылечили. Место магического ожога покрылось струпом и почти не болело. Остаточные неприятные ощущения можно было легко стерпеть.

Матео отправился домой, когда уже стемнело. На душе у него было светло. Сегодня он сообщит маменьке, что устроился на работу. И ничего, что ему всего одиннадцать. Раньше в его возрасте уже пахали в полную силу в полях. Парень он не избалованный, и пусть не особо рослый, но активный и старательный.

Страшно подумать, что стало бы с ним, не встреться на пути Матильда.

3. Глава 2. Феникс из приюта

Агния Феникс

Люблю пасти овец даже в дождливую погоду. Это куда лучше, чем томиться в приютских четырёх стенах. И хотя матушка Мария заботится о нас, сиротах, её любимый метод воспитания – это трудотерапия.

Драить пол, вытирать пыль и стирать бельё – это всё не по мне. Поначалу меня насмешливо обзывали «барыня-сударыня» за мою нелюбовь к домашним хлопотам, но к восьми годам во мне открылся пастуший талант, и всем стало хорошо. Особенно мне.

Так и повелось: эту обязанность я взяла на себя и за два года стала настоящим профессионалом пастушьего дела.

Этим ранним летним утром я отправилась на холмы ещё до завтрака. Эх, благодать! У меня полная сумка огурцов, яблок и бутербродов, а впереди целый день свободы! Овцы меня слушаются и не разбегаются, так что при желании можно и вздремнуть часок, и даже позагорать, пока никто не видит. У меня такая кожа, которая не сгорает даже под самым палящим солнцем. Повезло мне и со здоровьем, и с внешностью.

Матушка говорит, что я наверняка бастард какого-нибудь графа или герцога, слишком уж кукольная у меня головка. У простолюдинок не бывает блестящих золотистых волос. Хотя, может, матушке просто хотелось сделать мне приятно в благодарность за мой труд. И я верила, что расту особенной девочкой. Каждому ребёнку хочется знать, что он хороший, красивый и в целом достоин любви.

В корзине, в которой меня подкинули в приют, была записка с моим именем: Агния Феникс. Так я и стала носительницей волшебной фамилии. Правда, не пойму, к чему она мне. Фениксов не существует. Это и дураку известно.

Этот день обещал быть беззаботным и полным свободы, но, стоило мне углубиться в перелесок, чтобы наесться земляники, как я наткнулась на лежащую на траве старуху в хламиде.

«Ведьма что ли?» – подумалось мне.

Я поняла, что это женщина, по голосу. Лица было толком не разглядеть из-за серых свалявшихся волос и налипшей на кожу пыли.

– Слишком слабый... не справится... Что же я наделала... Обратно ничего не воротишь... О-ой... Грех... Такой грех! – стонала она.

– Извините, вам плохо? Я могу чем-то помочь? – матушка Мария учила меня быть вежливой даже с юродивыми.

– О-о... Хе-хе! – она отвратительно захихикала, поглядев на меня. – Давно я не видела огненных птиц... Давно-о... Кх-кх! – хихиканье переросло в туберкулёзный кашель. Мне даже показалось, что эта юродивая сейчас выплюнет свои лёгкие наружу.

Бр-р!

Похоже, у старухи предсмертный бред. Хотя... голос подозрительно молодой. Видимо, она уродилась такой, с прибабахом, вот и заканчивает свой короткий век в кустах.