И буквально через пару дней я попала в неловкую ситуацию, а оправдываться пришлось как раз своим воображаемым знанием дома. Несмотря на то, что Константин Константинович упоминал, что старинный крест присутствует в доме тайно, в душе у меня теплилась детская надежда. А вдруг при новой отделке дома крест нашли, и теперь он украшает одну из комнат? Тогда моя задача становилась бы чрезвычайно лёгкой – всего лишь написать Арцыбашеву письмо: увидела вашу реликвию, например, среди безделушек в библиотеке. Конечно, это было очень наивно с моей стороны, но я мечтала, чтобы этим дело и окончилось! Обойти буфетную и просторную столовую на первом этаже мне не составило труда – они открыты целый день. За стеклами книжных шкафов, кроме книг, я нашла вазы и фарфоровые фигурки. Гостиную украшала гнутая мебель, большой ковер на полу, овальная люстра матового стекла на позолоченной цепи и пара картин на стенах. В комнате Софии стены были пустые, зато на столике я заметила два фотографических портрета в резных рамках: отец и мать. В свои покои Матильда Ивановна меня не приглашала. Памятуя предположение Арцыбашева, будто фельдмаршал молился перед крестом в своей спальне, я улучшила момент и открыла дверь в спальню хозяйки. В коридоре в эту минуту никого не было. Не решаясь войти, я осталась на пороге, бросая внутрь торопливые взгляды. Увы, и здесь крест отсутствовал! Часть комнаты закрывали светлые шелковые ширмы. Но пройти за них я ни за что бы не осмелилась. В следующий миг в коридор с лестницы повернул Филипп Егорович. Конечно, он сразу увидел мою фигуру в распахнутых дверях хозяйской спальни. Я повернулась к нему и пролепетала: