Существующий режим горожане и колонисты принимать отказывались, но выбора пока не было. Любые митинги моментально подавлялись. Лидеров бросали за решётку в качестве воспитательного просвещения, а на остальных – накладывали огромные штрафы. Но надежда, как правило, бессмертна. И колонисты, и жители Штраузат верили в то, что когда-нибудь всё изменится.

– Тина, я прошу тебя, прекрати прыгать на этом диване! Мне так было стыдно за разбитую фондюшницу! А ты продолжаешь бесновать на чужом имуществе! – пыталась вразумить Мария свою младшую семилетнюю сестру.

– Зо́и ругаться не будет! Она мне сама разрешила. Сказала, чтобы я чувствовала себя, как дома. – Продолжала прыгать Тина, игнорируя сестру.

– Она это сказала из вежливости. Послушай, если ты не прекратишь прыгать, я не поведу тебя кататься в Штраузатрпарк! – Мария перешла на шантаж.

– Ты мне обещала! – обиделась Тина, надула губы и приземлилась прямо на «пятую точку». Сложила ручки на груди и пыталась выжать хоть какую-нибудь слезу. Но слеза упрямо не выкатывалась. Пришлось применить фальшивое всхлипывание. Но и это не помогло. Все приёмы старшая знала наизусть, и не собиралась поддаваться искушению пожалеть и угостить крошку любимой малиновой карамелькой.

Марии на днях исполнилось девятнадцать. Родителей забрали на посевные работы в Восточную колонию два месяца назад. Никаких вестей и никаких сообщений после этого девочки ни разу не получали. Мария допускала мысль, что старенький смартфон с полуразбитым экраном, которым пользовались родители одним на двоих, мог попросту сломаться. Ничего лучше девушка не придумала, как взять сестру и самостоятельно отправиться к родителям.

Семья Марии жила бедно. Их дом сгорел год назад от пожара. Все имущество было навсегда утеряно. Родители стали родителями довольно поздно, и сейчас пребывали в довольно пожилом возрасте. С помощью соседей, семья выстроила в погребе маленькую тесную комнатку. Жили впроголодь. Поэтому, когда в Западную колонию прибыли люди из ведомства и стали набирать добровольцев, родители тут же согласились ехать – им обещали отдельный домик, бесплатные обеды и ежедневную выдачу сухого пайка.

Мария вызвалась ехать вместо матери, но та побоялась отправлять юную дочь, хоть и с отцом, через пугающий властью маргиналов Юг. В родных местах было куда безопасней, поэтому, несмотря на хрупкое здоровье, женщина решила ехать сама.

Добровольцы перед отправкой проходили тщательный медицинский осмотр, и процент их не должен был превышать определённой цифры из-за непредсказуемости и недоказанности факта заразности амма.

Денег, что оставили детям, хватило буквально на неделю. Водить Тину в школу возможности не было – ничего не было! И Мария решила, что возьмёт остатки монет, схватит папин серебряный кубок по баскетболу – единственное, что каким-то образом уцелело после пожара, и обратится к волонтёрам, помогавшим таким, как она. Ей было важно добраться хотя бы до приюта для нелегалов с амма, чтобы временно устроить туда Тину и связаться с родителями.

По рекомендациям третьих лиц Мария оказалась на пороге маленькой закусочной, которым управляла Зои Джойс совместно с подругой ещё с колледжа – Сама́нтой Хе́йлиг.

Чтобы дать понять волонтеру, что ты – не тайный инспектор, было необходимо произнести заданный пароль, который применялся для безопасности всех участников нелегального перехода. Волонтер брался за дело на свое усмотрение, и пароль не мог давать гарантии, что нелегалу помогут. Волонтёры были как раз из тех, кто заражения вирусом не боялся. Работали бесплатно, но могли принять символическую благодарность, если колонист крепко на этом настаивал.