Но нет.

На самом деле это горько. И утомительно. Я устала гадать, предполагать, бояться и вздрагивать от каждого намека на нечто чуждое, прибывающее извне в нашу семейную систему.

Но это же мужик! Как это я забыла? Лучшая защита что?

Именно оно:

- Ну, ты, моя снежная девочка, тоже не обо всём рискнула рассказать…

- Да?

- Да, любимая! Например, про Никиту?

О, понеслось. Вопрос из другой оперы, но кого это волнует?

Руслан вскочил и внезапно завопил:

- Мать, это что ещё за хрен? Ты в своем уме?

А я завалилась в апатию.

Тема Никиты острая, режет до крови даже в виде мыслей, да и вечер у нас какой-то уж больно насыщенный эмоциями вышел. Не справляется организм, и Рита впадает в анабиоз. Лягушка спасается, как может от злых принцев, что не желают ее расколдовать, а хотят, похоже, лапок в соусе на ужин.

- Вот, видимо, выжила из него на старости лет…

- Милая, не пугай Руса по пустякам. У него ещё будет повод испугаться в жизни, – как в воду глядел Влад.

- Никита – сын Лидочки, – поясняю я для недогадливого сына. – Твой гипотетический брат.

Рус удивленно таращится на меня:

- И что?

- Твоя мать в ужасе, как и в каких условиях растёт ребёнок, – продолжает Влад, видя, что я тихо отъезжаю в сон у него на плече.

- Но нам-то, что от этого? – сыночка чует подвох и уже насторожился.

А я вспоминаю, как неделю назад поехала с Моисеем Вульфовичем на «малую родину» бывшей секретарши и любовницы моего мужа по совместительству.

Да, место дальнее, мутное, гиблое, страшное. Понять, почему Лида была готова любыми способами оттуда свалить – нетрудно. Трудно поверить своим глазам, что можно жить практически в свинарнике, воровать, бухать беспробудно, а собственного племянника считать за уличную собаку: гуляй, где хочешь, ешь, что найдешь, мойся по желанию, спи, где получится. И главное – под ноги не попадайся.

Ужас, боль и ярость внутри клокотали так сильно, что дядя Миша впихнул меня в руки своему водителю и велел ни в коем случае во двор и в дом не пускать.

Спасибо ему. Да.

К этой мысли я пришла не сразу.

Сначала кровавая пелена застилала глаза. Но прооравшись в лесу на обратном пути, а после прорыдав ночь в мужнино плечо, я поняла, что Моисей Вульфович был прав.

Единственные связные слова, что услышал от меня тогда Влад, были:

- Это нельзя так оставить... ужасно… несправедливо. Никто не заслуживает такой жизни. А ребенок? Он не просил о рождении, его появление – выбор взрослых. Почему он должен страдать?

Я металась полночи по кухне, пыталась говорить с Владом, но после первых фраз неизменно сваливалась в истерику.

В итоге он накапал мне успокоительного, добавил таблеток, а потом уложил в постель, лег рядом, укрыл одеялом и шептал в макушку утешая:

- Тише-тише, моя Королева. Все решим. Мы справимся. Да и тебе после докторской нужно же следующее приключение? Все будет хорошо, моя снежная девочка.

Тогда я ему поверила, но до серьезного разговора дело у нас за эту неделю так и не дошло. А теперь он прикрывается Никитой, не желая пускать в свои секреты?

Штош.

Жизнь ребенка для меня в приоритете, поэтому муж…

Сам виноват, короче.

Не хочет по-плохому?

По-хорошему будет еще хуже.

Гарантирую.

Мои дорогие!

Спасибо огромное за поддержку, понимание и отзывы!

Отдельное спасибо: Лиза, благодарю за награду!

14. Глава 12: Руслан

Тем местом, на котором сижу, остро чую, что мать уже не в духе и сейчас, возможно, семейные посиделки пойдут на хрен и кто-то реально огребет. Поэтому подрываюсь, чмокаю ее в макушку, хлопаю отца по плечу и сваливаю из кухни. Сначала на балкон в гостиной – в себя прийти от вороха новостей, а дальше – по ситуации выгребать уже.