Немного мульты в моей голове Ирина Селина
ПРОЛОГ
– Отлично получилось! Очень интересно!
Олег снимает очки в тонкой золотой оправе, перебирая исписанные моим корявым почерком листы.
Мы традиционно расположились на полу его гостиной напротив друг друга в своих излюбленных позах, названных им: «васнецовская Алёнушка» и «Демон поверженный». Я – обхватила колени, он – почти лежит, опираясь спиной на потертый кожаный диван. Горят свечи, тикают часы, за окном дождь. Ради этих вечерних посиделок Олег приобрел тёплый и пушистый, дорогущий ковёр. Как он выразился: «Для уюта вдохновенных откровений». Напряженно наблюдаю за нюансами смены выражений на его аристократическом лице. Так как, с некоторых пор, его мнение стало для меня крайне важным.
– Мне кажется, нами найден великолепный ход. После каждого провала в «Мир Мультов» записывай всё, что там происходило.
– А мне кажется, Олег, что я, все-таки, сумасшедшая! – несдержанно перебиваю я. – Ведь, это ненормально – иметь в голове целый набор неконтролируемых существ, которые живут своей жизнью и затягивают меня в неё всё сильнее и глубже. Если бы не ты, я бы уже…
– Даже и так, – весело парирует Олег. – Если уж на то пошло, скажи мне лучше: кто вообще нормален? И что есть норма? Для меня ясно и очевидно, что каждый встреченный мною человек носит в себе свою скрытую от посторонних глаз ненормальность – свой «тайный бред». Отличие тебя от большинства в том, что твой бред великолепен! Ярок, разнообразен, сложен! Как, впрочем, у всех талантливых и гениальных людей! Я совершенно очарован структурой и разно плановостью твоих фантазий. Счастлив твоим откровением. И совершенно уверен, что ты просто обязана выносить его «за скобки» своей головы. Вот и всё! Без страха, надуманных страданий и чувства ущербности! И ты должна знать, что не одинока в своей сложной внутренней жизни. Есть потрясающие реальные примеры, о которых написаны книги. Вот эта, например.
В руках Олега книга, которую он протягивает мне. Откуда она появилась? Он вытащил её из-за спины? Или я опять напилась?
Осторожно ставя огромный пузатый бокал с остатками вина на паркет за краем ковра, беру книгу: Дэниел Киз «Множественные умы Билли Миллигана».
– Вот, почитай на досуге, – слышу я его голос, проваливаясь в сон. – Реальный человек, «носивший» в себе 23 личности одновременно… Психиатры хватались за голову…Изучали его …
ИНТЕРМЕДИЯ
МУЛЬТЫ
Они опять собрались попить чайку, чтобы продолжить свой нескончаемый разговор. Уже в который раз за сегодняшний день это «чаепитие» выбивало меня из намеченного режима и отвлекало от важных дел.
– Вот, что ты, Потеряшка, вчера ответила той невоспитанной продавщице в магазине? Глупость же ответила. Можно было ей и загнуть что-нибудь интеллектуально-высокомерное, чтобы заткнула свой надутый до безобразия искусственный рот.
«А, это Задира, никак опять рвется в бой, – устало думаю я. – Не хватает ей событий. “Королевство маловато, разгуляться негде”».
– Успокойся уже, Задира, – вступается за Потеряшку Умняга. – Ты же прекрасно знаешь, что «сколько людей, столько и мнений», и «насильно мил не будешь», и «позволь себе быть собой, а другим – другими», и…
– Стоп! Стоп! Стоп! – поперхнувшись чаем и звонко треснув чашкой о стол, обрушивается на защитницу Задира. – Закрой свой цитатник и обрати уже лицо к реалиям жизни. Волчий мир – волчьи законы! Тебя кусают – кусай в ответ!
Задира вскакивает из-за стола, опрокинув стул. Её щёки горят. Ноздри гневно раздуваются. Взгляд пылает праведным негодованием. Кулачки нервно сжаты…
Мое же сердце бешено заколотилось. Это случалось всегда, когда Задира начинала бунтовать. Этого нельзя допустить. А то, если разойдется – весь мой день можно снести на помойку. Пользы от мыслей и действий не будет никакой. И я усиленно сосредотачиваюсь, призывая из глубин сознания моего любимого Мудреца. В ответ – тишина…
«Ну почему, всегда, когда нужен, тебя днем с огнем не отыщешь. В каком укромном уголке моего сознания, опять завис в своей медитации?»
Вдруг слышится монотонное: «“Я” – нет. Личности – нет. Обижаемся и гневаемся, когда задето наше ложное Эго. Все есть Ничто. Все – тлен».
Вот он. Вышел из тени, наконец. Глаза прикрыты. Борода седая. В руках чётки. В кимоно. Медленно раскачивается в такт своих мудрых коанов.
– Ты что, дедушка – белены объелся? – вытаращив на Мудреца глаза, бесцеремонно прерывает его Задира. – А кто я? И кто ты? И кто эта дурочка – Потеряшка? Если, как ты выражаешься: «Я» – нет?
– Все мы, всего лишь, «Я» – роли в этом грандиозном не осмысляемом Ничто, – замысловато отвечает Мудрец, воздев руки вверх.
«А! Это он про меня говорит! – наполняюсь гордостью. Чувствую себя уникальной, таинственной и великой».
– Ой, что-то, многоуважаемый Мудрец, вы ЭГО этого непознаваемого НИЧТО сейчас непомерно раздуваете, – Умняга почтительно подходит к старику, мягко беря его под локоть.
– Присядьте лучше. Попейте чайку, расскажите что-нибудь интересное и познавательное. Только не очень сложное. А то некоторые, – при этих словах Умняга многозначительно смотрит в сторону насупившейся Задиры, – не смогут осмыслить, а тем более принять к сведению мудрость ваших слов.
– Ага, – поняв намек, зло огрызается Задира. – Куда уж нам – эмоциональным и нетерпеливым понять ваши премудрости. Знаю я вашу унылую беседу: меня –нет, тебя – нет, непонятное Ничто всем рулит. Огрызаться тупым курицам нельзя, а надо им «позволить быть собой». И ещё при этом мнения их «куриные» выслушивать. Зашибись, какая крутая мудрость. Только эта мудрость для слабаков. Лучше призовите на ваш праздник круглого стола Терпилу (что-то давно его не видать). Призовите и вещайте ему ваши прекраснодушные цитаты о подставлении щёк и о необходимости всех «куриц» на свете понять и простить. А я пока, лучше сочиню достойный ответ этой губошлёпке, хотя бы в фантазиях своих ее допеку.
Задира шлепает по плечу сонно клюющую носом Обидку: «Просыпайся, Обидка! Пойдем придумаем что-нибудь поядовитее и позаковыристее!»
Обидка испуганно подпрыгивает и, открыв огромные, навыкате глаза напряженно смотрит в одну точку.
– Да не тормоши ты её, почем зря. Потом всем миром будем успокаивать. Хлопот не оберешься, – подливая Обидке горячего чаю и участливо поправляя редкие слипшиеся волосики на её непомерно большой голове, шепчет Забота. – Пусть себе спит спокойненько. Да и ты угомонись, пожалуйста. Что тебе всё неймется?
– Точно! «Худой мир, лучше доброй войны», – бодро встревает в разговор Умняга. – Не ввязывайся ты в эту мышиную возню. Подумай о последствиях и о нашем покое. Ведь развяжешь свои фантазийные боевые действия, по сути невесть с кем, а мы расхлёбывай потом эту муть за чаем неделями.
Стремительность в пышном длинном платье, развевающемся на непонятно откуда взявшемся ветре, как всегда появляется внезапно. На секунду застывает в величественной позе у стола. Затем, хорошо поставленным голосом громко декламирует: «Работа не ждет! И время идет! Всегда лишь вперед! И будет доход!»
Гордо вскидывает голову, окинув присутствующих презрительным взглядом, и широким жестом руки указывает направление в этот самый «перед». Затем, театрально раскланявшись, порывисто удаляется.
– Видали, – зло хохочет Задира. – Нашего поэта подсиживает. Вот бы он услышал эти доморощенные частушки. А! Вот и он! Не выдержала душа поэта!
– Терпеть не могу халтуру! Это немыслимо! Что она себе позволяет! – слышится старческий скрипучий голос.
– Хватит!!! – ору я не своим голосом. – Прекратите сейчас же. Убирайтесь вон!
Стремительность права!
Работать пора!
Это моя голова!
Нет безделью с утра!
– Я же говорю – примитивнейшая рифма! – грассируя, сварливо перебивает меня поэт.
– Поэт, дорогой! Давай потом! Ну правда! Мне работать надо. А вы с утра мне праздность круглого стола устраиваете. Угомонитесь. Дайте собраться с мыслями.
– Ладно уже. Поработай чуть-чуть. А потом этой стерве из магазина все же что-нибудь сочиним, – снисходительно отвечает за всех Задира, громко отхлебывая остывший чай.
И я иду к мольберту. На нем почти законченная копия «Натюрморта с цветами и фруктами» Яна ван Хёйсума. Привычными, до автоматизма отработанными движениями готовлюсь к работе. Резкий запах разбавителя и красок на палитре. Всё – на своих местах. Мир обретает смысл и цвет. Здесь и сейчас! Прислушиваюсь к мультам. Вроде затихли. Хорошо. Как хорошо…
Наслаждаюсь моментом. Есть большие плюсы в том, что нувориши любят украшать стены гостиных и кухонь копиями работ фламандской живописи. Для меня это – заработок и возможность погрузиться в знакомый и любимый мир малых голландцев. Жанр роскошного натюрморта всегда погружает в состояние некоего аутизма и заставляет забыть обо всем на свете. А это так целительно для меня. Никаких Мультов. Никакой «смертной тоски». Только завораживающее буйство красок и форм, сложные взаимоотношения предметов, лабиринты насыщенных композиций. Я погружаюсь в этот мир полностью. Он полон собственных тревог и гармоний. И время, наконец-то, перестает пульсировать во мне мучительной длительностью тотального одиночества и, затихая, на цыпочках ведет пасмурный питерский день в непроглядно долгий дождливый вечер.
Звонкий позывной скайпа выводит меня из анабиоза безотрадной задумчивости. Это Юлька проснулась в своей Америке. Нажимаю на кнопку и вижу на мониторе солнечный лик моей подруги. «Солнечный» в реальном смысле! Глаза лучатся радостью, волосы ярко-желтым, в комнате вокруг неё ореол из солнечного света.
