Так не смотрит на мир романтичный юноша. Скорее прожженный циник. Опасный, умный и сильный противник, готовый идти до конца, чтобы добиться своего.

Все это длилось не больше пары секунд. Затем я резко отпрянула под прикрытие шторы, поняв, что брюнет смотрит прямо в окно. Оказавшись за спасительной тканевой преградой, шумно втянула носом воздух и ощутила, как сердце бешено колотится в груди, словно готовясь вот-вот оттуда удрать. Глубоко вдохнула, выдохнула и попыталась мысленно себя успокоить.

«Ирен Ирсон, у тебя просто очень богатое воображение. Ну обернулся этот брюнет, что в этом такого? Зачем пугаться, словно мышь, увидевшая кота? Да он не на тебя вовсе посмотрел, а просто в сторону», – пыталась я мыслить здраво.

Звук ударивших о мостовую копыт, что донесся с улицы, подтвердил: и правда, соседу не было никакого дела до одной девицы, что высматривала его из окна. Этот тип помчался по своим очередным, наверняка очень-очень срочным делам. Я же вдруг осознала: все то время, что наблюдала через стекло, я сжимала ручку пустой чашки.

Поставила ее на краешек стола и взглянула на часы, которые висели над кухонной вытяжкой. Они показывали без пяти минут мое опоздание на работу.

Только я собралась уходить, как за кухонной дверью послышался шум, и в следующий миг она распахнулась, явив на пороге дедушку с газетой в руках.

– На первой полосе пишут, что законники вчера поймали какого-то особо опасного черного антиквара, у которого обнаружены похищенная из Ворсмусского музея «Коринея утреняя» и даже вазы династии Моу, – возвестил он, видимо успев не только взять с порога новостной листок, но и детально изучить его.

– Я рада за наших доблестных дознавателей. Но еще больше я порадуюсь, если успею на службу вовремя, – подбежав к деду и поцеловав его в кончик носа, отозвалась я. А после добавила: – Деньги для молочника и госпожи Фрей я оставлю на комоде у входа. Люблю тебя.

Больше не медля ни секунды, я ринулась в коридор, взлетела по лестнице и, переодевшись в первое попавшееся чистое платье, заколола волосы, натянула чулки, быстро зашнуровала высокие ботинки, подхватила сумочку и выбежала на улицу, пытаясь обогнать само время и заскочить в последний вагончик уходящего экипажа. К слову, мне это даже удалось. Так что в мастерскую я пришла почти вовремя. На две минуты после восьми можно было бы закрыть глаза. Всем, кроме вахтера у входа. Старая грымза мстительно выписала-таки мне опоздание! И где, спрашивается, женская солидарность?!

Подозреваю, что та пошла далеко по параболе. А мне же пришлось дойти до кабинета начальства, встать перед его грозными очами и отчитываться за задержку. Так что за свой стол я села, мягко говоря, не в самом лучшем расположении духа.

Только придвинула к себе листы и взяла в руки писчее перо, как рядом возник старший мастер Маффер.

– Ирэночка, я воспользуюсь шкатулкой? – поинтересовался он вежливо, хотя был и по годам, и по рангу старше меня и мог бы, не спрашивая, просто открыть ларец. – Нужно письмецо отправить, приятеля предупредить, что у меня сегодня приезжает теща и я к нему…

– Не придете? – уточнила я, оторвавшись от бумаг. Зато теперь стало понятно, почему Маффер столь вежлив: он собирался использовать служебную шкатулку в личных целях.

Я посмотрела на уже немолодого артефактора. Его лысая, точно коленка, макушка была лишь по краю обрамлена венчиком редких пушистых седых волос. Зато брови мага отличались густотой, я бы даже сказала, дремучестью и почти нависали над красной гулей носа. Как всегда, от артефактора слегка попахивало, потому что он считал: протирать стоит спиртом не только детали, но и душу, чтобы та не ржавела. Так что периодически принимал на грудь. За это постоянно и получал взыскания и лишения премии. Но такие мелочи ничуть не убавляли оптимизма мастера.