Девочка отвечала быстро и по существу. Вся её поза выдавала силу и уверенность.

«Превосходно!».

– Расскажете, какие есть полярные проявления у каждого вида переиначивания?

Второй снисходительно хмыкнул. «Всё никак не угомонишься?».

– Исцеление минимально проявляется с пятого уровня, как способность почувствовать место дисбаланса лихора в теле, например, или полезность того или иного лекарственного растения. На первом, самом высшем уровне, внутренний переинат способен передать лихор своего тела больному для исцеления, а внешний – забрать у больного часть боли.

Второй злорадно покосился на Шестую: «Такое-то тебе точно не светит». Девочка тем временем продолжала:

– Переиначивание чувств, или чаяния, на начальном – шестом – уровне проявляется как способность управлять чувствами другого человека: обычно каким-то одним. Далее эта способность только расширяется, без углубления: на первом уровне, например, проявляется как способность управлять чувствами тысячи человек одновременно.

«Твоему деду это не помогло, – подумал Второй, – он и со своими-то чувствами едва управлялся… Лицом ты не в него уродилась, надеюсь, нравом тоже… Если так подумать, то и на мать не слишком похожа, хотя я и лица-то её не припомню… Стало быть, в отцовскую породу – поговаривают, он даже не был переинатом… Хотя, будь так, то ни о каком пророчестве бы речи не шло… С другой стороны, для чего жене правителя вводить в заблуждение Совет восьми…».

– Переиначивание природы полноценно проявляется с четвертого уровня: как способность регулировать силу малого природного явления, – вторил размышлениям экзаменатора уверенный голос ребенка, – и далее – до первого уровня – отличается только масштабом природного явления, которым может управлять переинат. До этого – на шестом и пятом уровне – переинат способен лишь чувствовать потоки.

– Умница, – услышал экзаменатор восторженный шепот Шестой, и забеспокоился: открыто конкурировать он не намеревался. Прямо перед заседанием, когда жена правителя давала отзыв о девочке, как о самой обыкновенной, никто особо брать её в ученицы не рвался.

Теперь же ситуация кардинально поменялась: пока никто не торопился высказываться, но было ясно, как день – дева пророчества впечатлила каждого. Да только вот в чем штука: девочку, безусловно, блестяще готовили по теории – но будет ли она действительно способна к практике, если её отец – едва переинат?

– Вы всё правильно сказали, Адайль из рода Небула, – услышал экзаменатор голос с другой стороны. «Третий? Ещё один соперник?!». – Но отчего же вы утверждаете, что переинат исцеления способен почувствовать, обладает ли растение лечебными свойствами? Насколько мне известно, переинаты исцеления это не чувствуют, а учат наизусть.

Повисла тишина. Девочка не спешила с ответом, глядя Третьему в глаза. Сердце Второго наполнилось снисхождением.

«Стушевалась? Не бойся, малышка, Третий – лишь сварливый старикашка, и просто хочет подловить тебя на тонком моменте. Никто из нас и не обратил бы внимания на твою эту оговорку, не принимай близко к сердцу…».

– Мама могла, – вдруг сказала девочка коротко, и в зале как будто резко похолодало. – Мама никогда не готовила отваров из трав, чьи лечебные свойства были слабы.

Пришла очередь онеметь экзаменаторов. Безусловно, Небула её отлично готовил: могла ли годовалая девочка запомнить что-то о погибшей матери? Но именно её ответ изменил всё: даже если она не будет способна к переиначиванию, то, как она себя подавала, как держала удар, – это было лучшее, что сейчас, до инициации, она могла показать. Это было поведение девы пророчества, «которая воспитает величайшего».