– Муж мой, – глубоко вдохнув, взмолилась мать, прижимая драгоценного сына к груди, – «наречённая»? Прошу вас, разве правильно сейчас это решать? Эта девочка…

– Дева пророчества, – холодно отрезал правитель, и его сила сомкнулась над головой жены, заставив её испытать животный страх за свою жизнь. – И я приказываю относиться к ней как к той, кто в будущем воспитает величайшего, – требовательно протянув руки, он забрал девочку у Небулы, и заглянул ей в лицо. Кроха не сопротивлялась и не плакала – лишь долго и смело смотрела в глаза правителю.

– Приказываю, – тихо, чтобы не напугать ребенка, но твёрдо продолжил правитель, – относиться к ней как к члену правящей семьи, – по комнате прокатился вздох ужаса, вырывавшийся у присутствующих, что привело правителя в ярость. – Приказываю всем! – рявкнул он и уставился на жену.

Разве посмела бы она сейчас возразить?..

Не получив больше сопротивления, правитель вышел вон, прижимая к груди чужого ребёнка. За ним следом выскользнул и Небула, напоследок бросив на жену правителя взгляд наглых водянистых глаз и угоднически улыбнувшись.

Её охватило омерзение. Мать зарылась лицом в кулёк с сыном и поглубже вдохнула успокаивающий сладковатый аромат. Она не могла ответить точно, что ей разбило сердце: что её сына лишили возможности жениться по любви, обручив в младенческом возрасте, что Небулу простили, несмотря на все его прегрешения, и снова приблизили ко двору, что муж так просто объявил членом их семьи чужого бастарда, или что он унёс чужого ребёнка, прижимая к груди, а на своего так и не взглянул?

В груди нарастала ярость. «Небула, опять Небула…».

– Клянусь, – шептала она, вдыхая аромат волос спящего сына, – я защищу тебя от этой «девы». Я что-нибудь придумаю, так это не оставлю. Я не дам этому случиться!

«Никогда!..».

Глава 3. Возмездие

Был превосходный летний день: светило яркое солнце, дул освежающий ветер, радостно пели птицы и сладко благоухали цветы. В такие дни хочется наслаждаться прогулками и радоваться жизни, а не следить за похоронами: даже если это похороны твоего врага.

Жена правителя наблюдала издалека. За растянутой траурной процессией из двенадцати гробов шла лишь одна шестилетняя девочка: всех членов её семьи забрала чума, пировавшая на этих землях. По иронии судьбы, в этой семье был переинат исцеления – мать девочки, но Небула избавился от дочери, лишь бы единолично владеть «девой пророчества».

«Наверняка, так и было, – заключила жена правителя. – Ведь ни одна мать не согласится добровольно расстаться с чадом – особенно если до этого решилась ради ребёнка пойти против Мира и сбежать из дома».

Небула, гад, наверняка не искал сбежавшую дочь пока не услышал про второе пророчество: и тут же смекнул, что ему может повезти, – до тех пор дочь была не нужна. А вернулся в столицу только с ребёнком, без дочери, крича на каждом углу о «деве».

Жена правителя раздраженно повела плечами – Небула был хитёр: придумал столь пафосное прозвище для приблуда нелюбимой дочери, чтобы нивелировать тёмное происхождение. Что ни шаг этого человека – то ложь, обман, интрига.

Но сейчас всё как будто встало на свои места. Этот прекрасный летний день иронично стал днём, когда незаконнорожденный ребенок, дочь мезальянса, девочка – стала наследником рода Небула, поскольку осталась единственным живым носителем крови рода.

«Так ему и надо, стервятнику. Все интриговал, шушукался, пресмыкался – лишь бы получить побольше за свою «деву пророчества».

Земли, деньги и привилегии – правитель всё давал этому змею, но аппетит Небулы только рос. Что ж, такое плодовитое семейство – дети, внуки – и всех нужно обеспечить. Сейчас же Небула, наверное, в гробу переворачивается от досады, что всё досталось одной лишь «деве пророчества», для которой, собственно, правитель всё и давал.