Владимиру помогал ещё более молодой медбрат.

– Товарищ лейтенант, у меня от холода уже руки не слушаются. Этот – последний на сегодня?

– Если не доставят с передовой ещё кого-то. Но даже если никого не привезут, мне этой ночью всё равно понадобится твоя помощь. Ты же знаешь, мне не справиться одному. Отоспимся после победы, она уже не за горами.

– Опять будем до утра возиться с трупами?

– Выбирай выражения. Что значит – возиться? Мы будем делать сложные медицинские опыты с телами некоторых погибших безвестных бойцов. Чтобы потом обеспечивать выживаемость смертельно раненным товарищам, снова ставить их на ноги. И чтобы вернувшиеся с того света солдаты и офицеры опять могли сражаться с врагом. Или в мирное время надёжно охранять границы Советского Союза от будущих агрессоров.

– Вы уверены, доктор, что это у нас когда-нибудь получится?

– Обязательно получится, мы на правильном пути. Не сомневайся, Сашок! От нас с тобой требуется только старание. И упорство, ведь, как верно гласит народная мудрость, «терпение и труд всё перетрут».

Саша тяжело вздохнул. Приказы старших по званию не обсуждаются.

Значит, предстоит ещё одна бессонная ночь.

VII

Закончив операцию, немного отдохнув и выпив кипятка с сахаром вприкуску, они перешли в просторную брезентовую палатку.

Слабо светились, часто мигая, несколько маленьких электрических лампочек. Под ними вытянулся длинный стол, наспех сколоченный из досок. Вдоль двух стен палатки штабелями лежали трупы погибших красноармейцев. Почти непрерывно доносились взрывы снарядов, слышалось бульканье пулемётных очередей и сухой треск автоматов.

Владимир внимательно осмотрел тела. Выбрал труп тщедушного юноши и кивнул помощнику. Вдвоём они уложили его на стол, сняли пропитанную кровью гимнастёрку.

— Кажись, мой ровесник, а то и помладше будет. Эк его продырявили фрицы, патронов не пожалели, – заметил санитар.

Дементьев молча взял короткую, с широким лезвием, «ножовку» — точно такую же, как в университетской прозекторской, — и начал пилить вдоль грудину убитого солдата.

Саша подвёз на самодельной тележке к изголовью стола огромный танковый аккумулятор. Приладил к нему пару толстых электрических проводов, которые заканчивались алюминиевыми полусферами от двух столовых ложек.

Он помог хирургу раздвинуть посередине грудную клетку погибшего бойца и зафиксировать её в таком положении с помощью тщательно отполированного деревянного бруска.

Владимир несколькими ловкими движениями удалил сердце убитого и положил его в эмалированный лоток.

Медбрат принёс трёхлитровую стеклянную банку, в мутной жидкости которой угадывалось человеческое сердце. Поставил сосуд на стол перед врачом.

Тот осторожно извлёк чужой орган, поместил его в грудную клетку трупа и начал быстро сшивать сосуды согнутой иглой, работая, в основном, на ощупь.

Кропотливое занятие потребовало всего несколько минут – по всей видимости, подобные эксперименты проводились много раз. Хирург приложил алюминиевые ложки к двум противоположным сторонам пересаженного сердца, и скомандовал:

– Включай дефибриллятор!

Раздался громкий щелчок электрического разряда. Тело убитого сильно вздрогнуло, почти подпрыгнуло на столе.

Попытку заставить биться пересаженное сердце после коротких пауз повторили ещё несколько раз. Но добиться сокращений донорского органа не удалось.

Тело красноармейца с забинтованной грудью бережно вернули на место. Саша постоял рядом. Тяжело вздохнув, вывез аккумулятор из палатки.

Владимир задумался. Затем, отпустив помощника спать, принялся лихорадочно строчить «химическим» карандашом в толстой «амбарной» книге.