– Вы ещё смеете мне угрожать? Вы шарлатан и бездарь. Я смеюсь над вами сейчас! Вы могли получить от меня так много, но решили поиграть в некие сделки до конца. Вы смешны! Вы не можете ничего. У меня закончилось и время, и терпение на вас. – И Григорий плотнее придвинулся к столу, сделал отмашку рукой и принял вид крайне занятого человека, перебирая бумаги.

– Ах, – Коприсс надел свою шляпу-котелок и застегнул пальто, – так это для вас психологические уловки. И не говорите мне о городе, когда имеете в виду собственное благополучие, прошу вас. Сделка аннулирована. Всего доброго!

Как только Коприсс развернулся к выходу, чиновник снял трубку рабочего телефона.

– Охрана, – услышал Коприсс и посмотрел на Григория через плечо, – сейчас к вам спустится мужчина в сером пальто и шляпе-котелке. Досмотрите его.

Но в ответ из трубки донесся лёгкий смех и саркастичное «Конечно!». После чего – короткие гудки. Довольное лицо Григория исчезло буквально моментально. Он сбросил вызов и набрал пункт охраны повторно, но в ответ всё те же короткие гудки.

Коприсс открыл дверь.

– Боюсь, – бросил Коприсс, не оборачиваясь, – всем на вас плевать, как это было пять лет назад. Но это же всего лишь психологические уловки, не более. Наслаждайтесь!

– Подождите! – Григорий повысил голос так неуверенно, что это было похоже на крик отчаяния. – Одну минуту! Сейчас!

Коприсс развернулся и наблюдал за чиновником из коридора, зная, что сейчас произойдёт.

Григорий набрал ещё несколько различных номеров. Он звонил Борису Акимовичу, его начальнику, своей секретарше, Алле Ининой, нескольким высокопоставленным людям в городе, с которыми у него были планы, даже своей тёще. Каждый раз он слышал пренебрежительное общение, сброс вызова и даже пожелание забыть номер телефона, на который он звонил.

Коприсс отвесил небольшой поклон и удалился, пока Григорий изо всех сил старался сдержать гримасу ужаса на своём лице и выступающие слёзы.

Выходя из здания, мсье размышлял о том, что забрать вообще всё уважение и какие-либо чувства, кроме брезгливости, было слишком жестоко. Тем более что уже очень скоро Коприссу всё равно придётся отправиться в Ад и такие «отмщения» ему ни к чему, так что можно было бы и помягче, но репутация для Коприсса была превыше всего. Допусти слух о том, что исполнитель может оставить при тебе всё, что ты попросил, только прояви мужество прогнать его, – и вот уже все подряд будут плевать тебе в ноги.

Путник идёт сквозь раскалённые пески пустыни. Песок обжигает ноги путника, несмотря на его обувь, ветер вместе с песком обдирает кожу лица, забиваясь под одежду и вызывая нескончаемый зуд, будто иголками протыкают плоть, а солнце прожигает глаза, заставляя держать их закрытыми и идти во мраке. Но путник продолжает идти. Уже скоро он придёт к месту, где, согласно легендам, лежит в руинах храм. Храм, в котором люди обращались к богам на их языке.

Офел, сын царя Мефиса, правителя той страны, что некогда располагалась у побережья океана, всегда был чрезмерно умным и любознательным ребёнком. Уже в четыре года он умел читать и писать: сперва на родном языке, а затем на языках рабов его отца. Немного, но вполне достаточно, чтобы слушать разговоры внутри дворца и снаружи. К семи годам царевич прочитал всю библиотеку отца, изучив не только пять различных языков и форм их записи, но и пристрастившись к наблюдению за звёздами и их движением. К двенадцати годам Офел сам трактовал многие наблюдения, а также имел право спорить с философами при дворце его отца. Но мальчик был неудовлетворён своими знаниями. Ему казалось, что всё, что ему известно, – иллюзии. В семнадцать лет он декларировал свой труд о богах. Он утверждал, что боги, которым поклоняются в царстве, – лишь отражение страхов человека перед природой и тем, что простирается за пределами её. Нет никаких богов: ни среди звёзд, что были созданы подобно всему иному, что созерцают люди, – воде и воздуху, ни среди людей; иначе бы боги явили себя всем и каждому. Несмотря на титул, такие слова царевичу простить никто не мог. Сам Мефис боялся гнева богов за такие слова, и, по совету мудрецов, сын был признан поражённым злыми духами и отправлен в путешествие по океану, дабы исцелиться. Сам же Офел сообщил отцу, что вернётся с доказательством того, что он прав. Спустя более десяти лет странствий и изучений всех трактатов о богах разных народов Офел пришёл к выводу, что если и есть некто, подобный богам, то он должен быть воплощением страха. Тогда не остаётся ничего, кроме как встретиться с ним и заговорить с ним. Лишь победив такой великий страх, он сможет вернуться к отцу с триумфом. Так он нашёл Великие Пустыни. Место, где, согласно легендам, раньше располагался настоящий оазис, но был разрушен то ли людьми, то ли богами. В самом оазисе должен был быть храм, где люди говорили с богами на их языке. И если повезёт, то, возможно, тому, кто ищет этот оазис, он привидится.