Вещей у меня немного. Два комплекта недавно купленного постельного белья, одежда, и мой слоник, которого я ставлю рядом с ночником на тумбу у самой кровати.

– Слона руками не трогать. Здесь сохраняются те же правила, что и в предыдущей квартире. Ты псина, я – хозяйка. Молчишь, если не было команды «Голос». И никакой улицы. Тебя вернее заметят, если нас ищут. Так что сиди тут и не рыпайся.

Ключ у меня. Уходя на работу, дверь стану запирать. Возвращаясь, отпирать и запирать снова. Чтобы в мое отсутствие вел себя так, как если бы тебя здесь не было. За ослушание следует наказание. Кормить стану из собачьей миски. Куплю их сама, парочку.

Спать будешь на коврике в коридоре у двери в спальню. Коврик я тебе тоже куплю.

Если разрешу, станешь спать у меня в ногах, грелка.

Всё понял? Голос.

– Понял.

– Вот и молодец. А теперь, пока я готовлю, марш в душ. Потрись там как следует. Чтоб от тебя приятно пахло.

– Мне потом чем-то прикрыться? – еле слышно спрашивает он.

– Нет, в квартире тепло, походишь голый.

Вперед.

Похоже, разум все-таки победил. Что же, пока пусть все остается как есть.

Приготовив гуляш и макароны, делаю себе крепкий чай, прислушиваясь к звукам из ванной комнаты. Вода уже не льется. Потом медленно открывается дверь, он выползает на четвереньках и садится в коридоре по-собачьи, вопросительно глядя на меня.

– Вставай и иди сюда. Бери себе тарелку, нож, вилку и ужинай. Я уже поела, пойду душ приму.

И легко проскальзываю в ванную комнату мимо застывшего в нерешительности голого мужика.

Пока принимаю расслабляющий горячий душ, думаю о том, что отсюда на работу ездить станет удобнее и быстрее. Да и расположение этой квартиры мне куда больше по душе, чем той однушки.

Выйдя из ванной, накинув халат, заглядываю на кухню. Все уже съедено, посуда помыта, все расставлено по местам, а он лежит голый под столом, поджав ноги почти до самого подбородка.

Погасив свет на кухне, я спокойно иду в спальню, перестилаю постель, забираюсь в кровать, накрываюсь одеялом с головой, улыбаюсь слонику и гашу ночник.

А через минуту понимаю, что мне чего-то не хватает.

– Эй, грелка, сюда.

Лишь то, что кровать подо мной немного просела, говорит о том, что грелка уже тут.

– Ложишь мне в ноги и не шевелись.

Ноги я сую ему под самое теплое место, живот, и быстро согреваюсь. Собираюсь его прогнать, но засыпаю быстрее, чем успеваю сказать «Уйди».

На следующий день выхожу из дому пораньше, чтобы точно понять, как мне нужно теперь ездить на работу.

В аптеке весь день почти нет покупателей, консультировать некого, и в обед я выхожу в спец магазин, и покупаю две собачьих миски, коврик, («Мне для большой собаки», сказала я консультанту, и выбрала большой и недешевый; за это псу придется постараться, сделать так, чтобы я не пожалела о своей щедрости, хотя я всё ещё трачу деньги, которые даёт мне он), и вернулась на работу.

Вечером, придя в квартиру, молча переодеваюсь, полностью игнорируя его. Сначала душ, потом топаю на кухню, варю гречу и жарю фарш. В миску побросала еду, во вторую налила воды.

– Псина, сюда. Ужинать. Кстати, я купила тебе коврик. Теперь не будешь спать на голом полу.

Скажи мне спасибо.

В тишине ощущаю, как он лижет мне руки.

Коврик бросаю в коридоре, миски стоят в кухне в таком месте, чтобы я не видела, как он ест и пьет.

А через пять минут обе миски пустые, а он сидит в собачьей позе и смотрит на меня, ожидая дальнейших указаний.

– Марш в душ. Сбросишь одежду в стиралку. Потом не прикрывайся. Ложись на коврик. Не растаешь, в квартире тепло.

Покосив на меня глазами, он подчиняется беспрекословно.