Ася проводила коллег по домам, разрешила уйти пораньше, сама задержавшись на подольше, продолжив в темноте одиночества перебирать холодильники. Она не была человеком, она была должником, поэтому и осталась. Саня прошёл миссию со своим коллегой, прошёл и вторую, и третью, а заряженным батареям не было ни конца, ни края. Стас под конец дня пробормотал, что ему пора, а Саня махнул рукой на прощанье, ему никуда не было нужно, сестра не зашла за ним, чтобы отправиться вместе домой. Он не был человеком, он был розой ветров, поэтому и остался. Павел не был никому должен и долгов не имел, весь день паковал заказы. Он не был человеком, он был механизмом, поэтому и остался. Марта весь день сидела и читала книги, а когда солнечный свет перестал проходить через стекло, включила фонарь на телефоне, забылась во времени и пространстве. Конечно, она уже не была человеком, она была стопкой книг, поэтому и осталась. Тимур же, забегавшись и умотавшись за день, бурил стену, перетасовывая провода, как лихой фокусник, его глаза жадно вращались в орбитах, его кровь кипела, а голова мутилась от страха, но он продолжал. Он не был человеком, он был сущностью, поэтому и остался.

Пятеро неразлучных школьных друзей, по велению рока застрявших к полуночи в стенах неликвидного бизнес-центра, заложили фундамент для размышлений. Всякий волен поступать как ему вздумается, жить как ему хочется, но погибать должен как велено. Сердца тосковали поодиночке вблизи, в паре шагов, и несмотря на это не стремились соединиться. Пыль коридоров, неприязнь, недуги общества – всё скрылось от посторонних глаз, когда свет перестал ниспадать из окон. Ширилась вереница чужих сожалений, собиралась вместе бравада из всякого рода несчастий, сгущались на небосводе тучи и только и ждали, когда наступит момент пролить слёзы за все неприкаянные души мира. Гром не успел прозвучать, молнии не удалось сверкнуть, как тонкая печать растаяла, вернувшись в своё прежнее состояние, обернувшись воском, раскрыв объятия забытого на чердаке письма, в котором сказано: «Бойся ты человек своих желаний, бойся, что они сбудутся».

Вода хлынула с не дюжей силой, обвалив часть стены, подтопив здание. Шум распространился по стенам, гул воды с нарастающей мощью начал вытаскивать последних обитателей с мест. Первым на шум спустился Тима. Нахлобучив налобный фонарь пониже, будто он мог его спасти от наводнения, мужчина пробрался в центр бедствия и обомлел. Водопроводная вода хлестала из стены. Он измучено побежал к эпицентру событий, но, вскоре подоспевший, поток воды снёс его обратно к двери. Грязь подвала с разбушевавшейся стихией вымывала признаки жизни из обугленных электричеством стен. Щитки ненадёжно млели под гранями безумия и постанывали, вскрикивая: «Что вы натворили, что натворили, безумцы!». Игральные карты были здесь же, те, которыми неудачники мерили силы вместо того, чтобы работать. Они напряжённо то тонули, то всплывали, то тонули, то всплывали, вся колода стремилась сбежать из-под гнёта воды, но она ничего не могла изменить. Тимур молча стоял, его тело было наполовину в воде, но он не мог сдвинуться с места, его ноги будто пригвоздили к полу, он ждал, когда всё закончится.

В это же время Ася и Саня летели навстречу друг другу, не закрыв свои магазины неслись, что есть мочи против ветра. В окна задувал ураган, под ногами бушевало ненастье, знать о котором они не знали, а бежали затем, чтобы спасти человека ближе которого нет в целом свете. Только поравнявшись друг с другом взглядом, они безмолвно кивнули, они знали куда бежать и что нужно делать. Заслышав шум одним слухом на двоих, они, перепрыгивая ступени, взбирались вниз. Гул в стенах нарастал с каждым шагом навстречу беде, откуда-то сверху сбежал и присоединился к брату с сестрой Павел, он побежал в тот же миг как хлынула вода, гонимый не слухом, предчувствием, наваждением. Он мог бы поклясться, что не знал причину с чего вдруг ему приспичило бежать, он не слышал всплесков, не слышал бегства, не слышал завывание ветра, он просто знал, что нужно бежать и у него не было выхода, он был над собою не властен впервые за жизнь.