И его шаг в неизвестность, кажется, окупался. Ксения смотрела на него так, будто он уже разгадал эту тайну. Бледное лицо будто бы даже слегка порозовело — то ли от свежего весеннего ветра, то ли…

Он опасался упустить этот момент и приблизился к ней. Она не сдвинулась с места, охваченная странным оцепенением, будто внутри неё шла невидимая борьба.

Точно такой же до жути смущённой Ксения Стешина выглядела в тот летний вечер, много лет назад.

Неужели… и она вспоминала их выпускной?

Пусть не часто. Но хоть иногда.

— Слушай…

Но она уже собралась, отступила глубже в тень.

— Ничего, — отозвалась она совершенно бесцветно. — Ничего и никаких «ещё» тут нет. И… я ошиблась. Ненависть — слишком громкое слово. Я тебя вовсе не ненавижу. Я… ты мне безразличен.

И это сработало сильнее, чем он предполагал.

Может, с неделю назад он только хмыкнул бы на её слова. Ответил бы в тон, вернув ей «шпильку», развернулся и просто уехал.

Сейчас… чёрт знает, что успело с тех пор измениться.

Но, кажется, за последние несколько дней он слишком много времени провёл наедине со своими воспоминаниями. А Стешина была их неотъемлемой частью. И воспоминания эти едва ли не требовали от него отыскать путь к примирению. Попрощаться с прошлым как следует, чтобы не чувствовать себя распоследней сволочью из-за школьного прошлого. Ведь все наши травмы и беды, как ни крути, тянутся прямо оттуда, из детства.

И осознавать, что он мог причинить столько вреда беззащитной девчонке…

Осознавать, что сейчас она умудряется причинять беспокойство ему…

Странное беспокойство.

Или, может, наоборот — вовсе не странное.

— Врёшь, — парировал он, не позволяя ей увеличить расстояние между ними. — Врёшь. По глазам твоим вижу.

Она сильнее занервничала — передёрнула плечами, сунула телефон в карман своей куртки, не сводя с него глаз.

— Я не вру. Я… — она смотрела на него с растерянностью человека, который не в состоянии придумать ответ. Ответ, который лишь маска. Который не соответствовал правде.

Или, может, он видел лишь то, что хотел видеть. Может, он всё это выдумал. Выдумал себе в оправдание. Выдумал, вообразил, потому что представить, будто она что-то испытывала к этому Карташову… да ему вообще не хотелось этого представлять.

— Продолжай, — теперь он стоял к ней почти вплотную. И бежать она никуда не могла. Позади глухая стена, к которой она теперь почти прижималась.

— Что?..

— Продолжай. Расскажи, объясни, почему ты не врёшь. Покажи, насколько ты равнодушна.

— Показать?.. — её голос опустился до шёпота. — Я не… ничего я не собираюсь тебе показывать!

— Тогда я покажу, — он положил пальцы на её руку повыше локтя, легонько потянул на себя.

— Покажешь… что? — прошелестела она.

— Покажу, что не верю в твоё равнодушие.