Когда по запросу градоначальника их соединили, Карташов, едва ли не заикаясь, сообщил, что в их совместных планах появились «некоторые сложности».

Он ушам своим не поверил.

И пока собирался на личную встречу с мэром, пытался прийти в себя. Мыслить здраво.

Но всё, на что сейчас оказался способен, это задаваться единственным вопросом.

Стешина, зеленоглазая фурия, неужели твоих рук дело?..

20. Глава 20

Он был настолько зол и даже, возможно, чуточку растерян, что, кажется, забыл постучать.

Нет, не кажется. Потому что ему невежливо об этом напомнили.

Но она имела право — в бизнесе эмоциям нет места.

Так какого тогда чёрта он творил?

Макс распахнул дверь приёмной Карташова и попросил Илью остаться ненадолго в коридоре. Потому что ему повезло. Стешина куковала в приёмной одна. И он просто не мог упустить эту возможность.

Зелёные глаза впились в него с уже привычной неприязнью.

­— Вас стучаться не научили? Или в Москве какие-то иные порядки?

— Карташов у себя? ­— вместо ответа потребовал он.

Стешина помолчала, потом поджала свои пухлые губы, качнула головой.

— На совещании со своими помощниками. Скоро будет.

Ну ты посмотри. Ему просто сказочно везло.

­ — Отлично, ­— он выглянул из-за двери, попросил Илью сообщить ему, если завидит мэра, и плотно прикрыл её за собой. — Значит, нам никто не помешает.

Вот теперь он наконец завладел её вниманием безраздельно. Стешина смерила его взглядом, будто оценивала уровень угрозы. И, кажется, оценила его достаточно высоко, раз встала из-за стола и скрестила на груди руки, будто принимала превентивные меры по защите. Спросила тоном строгой учительницы.

— Это ещё что значит?

Смотри какая. Пытается доминировать. Смотрит прямо, открыто, почти зло. И такая откровенно агрессивная аура до странности ей шла.

Впрочем, Макс ни за что не признался бы, что подумал об этом, и поспешил затолкать свои внезапные выводы подальше. У них тут вообще-то очень серьёзный разговор.

Наверное, именно поэтому он сократил между ними расстояние до минимального — сейчас их разделял лишь стол, за которым она совсем недавно сидела.

— Это значит, что я не люблю заминок в своих делах. И не путаю деловые отношения с личными. Видимо, кое-кому стоило бы поучиться аналогичному подходу. Это вроде как прописная истина для всех, кто поддерживает должный профессиональный уровень.

Он видел, как настороженность на её лице сменилась озадаченностью.

— И какое отношение этот ваш кое-кто имеет ко мне?

— Непосредственное, насколько я понимаю.

­— С пониманием у вас, должно быть, не очень.

— Подозреваю, не у меня одного.

Она приподняла брови в молчаливом недоумении:

— Максим, что вам нужно? Вам больше нечем заняться, как препираться с секретаршами по приёмным?

Макс опустил руку на стол, упёршись кулаком в стопку бумаг — теперь их лица оказались почти вровень.

— Очевидно, больше нечем. Раз уж эти секретарши берут на себя труд заниматься мелким вредительством.

Зелёные глаза округлились. Она продолжала недоумевать. А он зачем-то и только сейчас совершенно не к месту сообразил, что Стешина была не фанаткой косметики. На этих самых глазах — ни намёка на тени или подводку, на губах — ни следа помады. Да такие губы красить — только портить…

— Вы… вы меня в чём вообще обвиняете?

Её фраза его спасла, выдернув из водоворота не пойми откуда взявшихся неподобающих мыслей.

Идиотских. Странных. Абсурдных.

И что самое паршивое — возникавших в его голове в последние дни с опасной частотой и постоянством.

— Всё будет зависеть от того, чем завершится наш разговор с твоим непосредственным начальником.

Она продолжала на него смотреть, совершенно сбитая с толку.