— Слушай, — он отвёл взгляд и покачал головой, только бы не пялиться на неё сверх положенного. — Твои попытки мне навредить бесполезны. Я хочу, чтобы ты это как следует поняла. И… да боже ты мой, ну хочешь, я перед тобой в сотый раз извинюсь. В тысячный, чёрт с ним!
Но нет, в этом отношении между ними ничего не изменилось. Потому что она тут же поджала губы:
— Оставьте свои извинения при себе. Я уже говорила, мне ваши подачки не нужны.
— Почему ты такая настырная? Я, ей богу, понять не могу.
Она так и вспыхнула:
— Да с чего бы тебе понимать? С чего бы? Удивительно, что ты вообще хоть что-нибудь помнишь. Вот уж где чудо. А извинения твои теперь что мёртвому припарка. Разве и так непонятно? Ты прав. Что сделано, то сделано. Но переломы пластырем не лечат. Как срослось, так срослось. Хромаю, но ведь хожу же. А ты со своим костылями сейчас совершенно не к месту. Это понятно?
Красочные у неё, однако, сравнения. Вот это он понял очень хорошо. А ещё понял, что она наконец-то бросила притворяться и перешла с ним на ты, что до странности его порадовало.
Он что до того идиот, что счёл это за добрый знак?
Нет, не идиот. Просто настырный. Может, даже понастырнее Стешиной.
И его не устраивало то, что его раскаяние она приняла за бесполезный пластырь и никому не нужные костыли.
Но здесь у них игра в долгую. А он ждать умел. Ждать, убеждать, завоёвывать. И в осадах даже самых неприступных и несговорчивых преуспевал. Не будь это так, таких денег не зарабатывал бы.
Им главное здесь и сейчас определить границы сражения. Договориться о главном и убедиться, что они друг друга хорошо понимают.
Поэтому он подался вперёд, из-за ощутимой разницы в росте даже сейчас умудряясь смотреть на неё сверху вниз:
— Это понятно, Ксения. Это понятно. Извинениями тебя не возьмёшь, не проймёшь, не умаслишь. Но я хочу, чтобы и ты поняла кое-что. Не трать свои силы и время на месть, потому что потратишь их впустую.
Зелёные глаза полыхали — она его слов не испугалась.
— Это угроза?
Почему-то голос её вдруг сделался тише и мягче, будто она совсем не тот вопрос задала.
— Да, — его взгляд сам собой опустился на её приоткрытые губы.
В дверь постучали.
Она вздрогнула и отпрянула.
Макс выпрямился, про себя чертыхнувшись.
В проёме показалась блондинистая шевелюра Ильи.
— Максим Юрьевич, мэр возвращается.
21. Глава 21
Умел ли он признавать свою неправоту? Умел. Но легко ли ему это давалось? Нет, нелегко.
Просто против фактов он никогда не пёр. Не дурак же.
А факт состоял в том, что Стешина не имела никакого отношения к новым обстоятельствам, связанным с проектом. Да и если здраво рассудить, не могла она никак ни на что повлиять. Ведь бред же — даже предположить подобное.
Как выяснилось, в офисе губернатора затею посчитали излишне амбициозной, к тому же шедшей вразрез с какими-то региональными программами.
— Олег Григорьевич хотел бы побеседовать с вами предметно. Говорит, что в целом инициатива его заинтересовала.
Макс усмехнулся. Господи, и как Стешина могла повестись на такого рохлю? Карташов сейчас выглядел так, будто в его обязанности как раз и входило служить посыльным у губернатора, словно он какой-нибудь мальчик на побегушках.
— Есть подозрение, что ваш губернатор желает активно поучаствовать в проекте и просто ищет наипростейшие точки входа.
Карташов неуверенно пожал плечами, мол, он судить не берётся.
Да Максу и не требовался его ответ. Он знал его наверняка. Можно подумать, этот проект у него первый.
— Ладно. Что он предлагает?
А предлагал Олег Григорьевич встретиться прямиком на объекте. Желал как можно глубже сунуть нос в их дела и прицениться.