– Нашего сотрудничества, – добавил Авиатор Хз.

– Не знаю, справлюсь ли я.

– Есть еще какие-нибудь проблемы?

– Да, одна есть, – улыбнулась Билли.

– А именно? – удивился Говард. И почти догадавшись, спросил: – Ты хочешь летать?

– Почти.

– А именно?

– Я хочу полететь с вами.

– Кто-то должен петь, – сказал Кетч.

– Я поставлю свою пластинку, – сказала Билли.

– Хорошая идея, давай прорепетируем, – сказал Хз.

– Хорошо, – сказала Билли, – тогда надо начать с начала: записать ее.

– Ладно, – согласился Говард Хю, – это даже лучше, что ничего нет, потому что уже похоже на правду. – И добавил:

– Я закажу продюсера и фотографа, и ты им споешь на двадцать пять часов, и снимешься на десять альбомов для пластинок.

– Только один вопрос можно?

– Хорошо, но не больше, потому что мы уже опаздываем.

– Почему на двадцать пять, а не на двадцать четыре: начинайте слушать каждую пластинку с утра, и вам на северном полюсе жизнь покажется бесконечной, ибо всегда будет начинаться:

– С начала.

– У меня уже другая программа в голове, – сказал Авиатор, ибо думал наоборот:

– Продолжать жизнь.

Они ушли на банкет по случаю их перелета в Америку через Северный Полюс, где президент – Герберт Гувер или Делано Рузвельт – они сразу не смогли точно определиться – должен поздравить их с результатом, для американских летчиков еще неповторимым.

И почти все – за исключением тех, кто вообще не знал, повода встречи, ибо богатые и знаменитые так часто справляют праздники друг у друга в поместьях и на виллах, что стараются не помнить их причину, ибо:

– Можно и перепутать – после третьей под жареную на гриле колбаску – что сегодня не день рождения Кэтрин Хепберн, а ей опять:

– Дали Оскар. – И более того, можно спросить, чтобы совсем уж не запутаться:

– Ты кто, Ава Гарднер или Кэтрин Хепберн? – и вплоть до драки, естественно, между ними.

Так это было до перелета через Северный Полюс, а после, когда сегодня узнают – если сегодня и узнают – что летели они вместе с Кетчем, а не один он прорвался сюда, то:

– Согласятся обе, но тоже не без этого, без того, чтобы обязательно набить друг дружке лицо.

Но все прошло на банкете благополучно, вплоть до того, что их никто их не поздравил. Сначала Кетч подумал, что здесь так принято, чтобы не портить остальным гостям настроения, ибо их самих поздравлять никто не собирался.

– Так-то логично, – сказал он Хью.

– Что плохо? – спросил Авиатор, облокотившись спиной с одной стороны и локтем с другой о барную стойку.

– Нас никто не приглашает танцевать.

– Мэй би сами кого-то зацепим?

– Как герои перелета мы не должны так поступать, – ответил Кетч.

– Так ты думаешь, что мы уже его сделали? – даже сам удивился Хз.

– В принципе, да, если я здесь.

– Ты прав, осталось только доказать, что это знают и остальные.

К ним подошел Руз.

– Выберете вон тех благородных леди, – указал он пальцем, но незаметно для других. Одна из них из королевского рода, – добавил он. И что удивительно:

– Не только Кетч, но Ху не мог точно сказать:

– Руз – уже президент, или еще только намечается со следующего года?

И они подошли к девушкам именно с этим вопросом:

– Что, простите? – спросила, даже не улыбнувшись одна из них, Ава Гарднер.

– Они шутят, – сказала вторая Кэтрин Хепберн.

– Зачем? – спросила Ава.

– Хотят познакомиться, чтобы пригласить на танец.

– Хотят потанцевать, чтобы познакомиться, и потом затащить в кровать?

– Если только у них есть кровати.

– Всё хочу спросить, – начал свой танец Кетч, – кто сегодня президент, и почему он не встретил меня, как первопроходца?

– Это уже два вопроса, а не один, – ответила леди.

– Почему?