К полудню он вышел к лагерю партизан – десятку землянок, укрытых елями. Но вместо людей нашёл лишь пепел да обугленные скелеты. На столбе висела записка: «Это начало. Кляйн».

Сергей упал на колени, сжимая в руке фото Люды. И тогда услышал стон…

Лёд на реке трещал, как кости под сапогами. Сергей шёл вдоль замёрзшего русла, вглядываясь в чёрные остовы лодок, вмёрзших в снег. Немцы превратили переправу в кладбище – обгоревшие борта, обломки вёсел, труп лошади, торчащий из-под льда, будто памятник войне. Ветер свистел в рваных парусах, и казалось, что река стонет, вспоминая, как по ней плыли живые.

Он присел на корточки, разглядывая следы на снегу – чьи-то сапоги, мелькнувшие за поворотом. «Кляйн», – подумал он, сжимая трофейный пистолет. Жетон эсесовца жёг карман, как уголь.

…Они с Людмилой катались на лодке по Волге.

– Смотри, ласточки! – она указывала на стаю, кружившую над водой. – Говорят, они приносят удачу.

– Тогда поймай одну, – он притворно замахнулся вёслами.

– Не смей! – она засмеялась, и её голос смешался с плеском волн. – Они же вестники…

Теперь вестником была смерть. Сергей встал, спотыкаясь о железный якорь. Где-то впереди мелькнула тень.

– Стой! – крикнул он, но фигура рванула в чащу.

Погоня привела его к полуразрушенной мельнице. Стены, изрешечённые пулями, скрипели на ветру. Сергей вошёл внутрь, и тут же из темноты выскочил подросток с ножом.

– Уходи! – мальчик, лет пятнадцати, трясущимися руками вёл клинком по воздуху. – Я тебя зарежу!

Сергей отступил, подняв ладони:

– Свой! Видишь? – Он показал кулон-ласточку.

– Все вы «свои»! – Парень бросился вперёд, но споткнулся о ящик с патронами.

Они сцепились на гнилом полу. Сергей чувствовал, как дрожит тело мальчика – от голода, страха, ярости. Нож царапнул ему плечо, и он вскрикнул:

– Люда! Меня зовут Сергей! Меня ждёт Люда!

Парень замер. Его глаза, дикие и пустые, вдруг наполнились слезами:

– Меня… меня зовут Петя.

Они сидели у потухшего костра, делясь крохами хлеба. Петя рассказал, как немцы расстреляли его семью у этой мельницы. Как он прятался в подвале, слушая, как пули стучат по камням, словно град.

– Они вернутся, – мальчик обнял колени. – Они всегда возвращаются.

Сергей достал фото Люды, которое дала ему Ольга.

– Вот она. Если я умру… передай ей, что шёл.

Петя кивнул, пряча снимок за пазуху. Вдруг снаружи послышался лай собак.

– Беги! – Сергей толкнул мальчика к заднему выходу. – К партизанам!

Сам же вышел навстречу немцам. Их было трое. Первого он застрелил, второго сбил с ног ударом приклада, а третий выстрелил ему в живот.

Боль была огненной, но он успел швырнуть гранату. Взрыв смешал снег с кровью.

…Она стирала его окровавленную гимнастёрку в тазу.

– Ты идиот, – Люда выжимала ткань так яростно, что вода брызгала на пол. – Мог бы погибнуть!

– Но вернулся же, – он обнял её сзади, целуя в шею.

– Возвращайся всегда, – она повернулась, и в её глазах стояли слёзы. – Даже если придётся ползти.

Он полз сейчас. К реке. К надежде. Снег за пазухой таял, смешиваясь с кровью, а перед глазами плыли круги – то ли от боли, то ли от начинающегося бреда.

Петя ждал его у лодки, прикрытой брезентом.

– Жив? – мальчик втащил его внутрь.

– Пока… да, – Сергей усмехнулся, чувствуя, как тьма подбирается к краю сознания.

Они плыли подо льдом, как призраки. Немцы пронеслись над ними, даже не взглянув на мёртвую реку.

Глава 6

Лёд на реке трещал под ногами, как тонкое стекло, готовое рассыпаться в любой момент. Сергей шёл, опираясь на плечо Пети, каждый шаг отзываясь острой болью в животе. Пуля, застрявшая где-то между рёбер, жгла огнём, а кровь, просочившаяся через повязку, замерзала на морозе коркой. Мальчик молча тащил его вперёд, сжимая в свободной руке обрезок верёвки – всё, что осталось от носилок, сколоченных из веток. Впереди, за стеной падающей воды, виднелся тусклый свет.