– Павел, – Виктор сделал паузу, оценивая риски, – ты когда-нибудь слышал о Протоколе Возрождения?

Лицевые мышцы молодого техника отреагировали с характерным паттерном неподдельного удивления.

– Нет. Что это?

– Я тоже не знаю. Но, возможно, это связано с тем, что происходит.

В центр вошла группа техников СБК в черной форме. Они методично двигались от станции к станции, устанавливая новые блоки и перепрограммируя системы.

– Мне пора, – Павел выпрямился. – Будьте осторожны, Виктор.

Виктор повернулся к консоли, делая вид, что полностью сосредоточен на работе. Но его разум просчитывал возможности. Шаттл "Ласточка" будет готов через сорок минут. Если техники не успеют добраться до его станции до этого момента, у него будет шанс.

Шанс на что? Виктор сам не мог точно сформулировать. Добраться до "ЗАСЛОН-17"? Получить его данные напрямую? Это было бы прямым нарушением десятка протоколов, граничащим с изменой.

Но если данные спутника действительно отличаются от официальной информации о Земле, если планета восстанавливается быстрее, чем утверждают власти… Что тогда? Все колонии поддерживались в состоянии выживания, ограниченные ресурсы распределялись по строгим нормам, с жесткой социальной стратификацией и контролем. А что, если в этом уже нет необходимости?

Голографическое изображение Земли висело над центральной консолью – синевато-серый шар, чужой и недоступный. Виктор смотрел на него, чувствуя странное притяжение. Он никогда не был на Земле, как и все его поколение. Но что-то внутри, какое-то не до конца стертое генетическое наследие, заставляло его тянуться к этому миру.

Когда техники СБК начали работу с его консолью, Виктор уже принял решение. Журнал регистрировал стандартную проверку оборудования, заявка на шаттл была одобрена, маршрут для планового обслуживания внешних датчиков проложен. Через тридцать минут он будет на полпути к "ЗАСЛОН-17", и это навсегда изменит его жизнь.

Техник в черной форме отключил его станцию для установки новых фильтров. Виктор поднялся, оформил временный перерыв и направился к выходу из центра. Маршрут к шлюзу, где была пристыкована "Ласточка", занимал ровно семь минут при стандартной скорости перемещения по станции.

У самого выхода из центра мониторинга Виктор обернулся, бросив последний взгляд на голографическую проекцию Земли. В этот момент изображение дрогнуло – обычный графический сбой при обновлении системы. Но на долю секунды Виктору показалось, что цвет планеты изменился с мертвенно-серого на глубокий синий, с проблесками зелени на континентах.

Иллюзия? Сбой восприятия? Или предвестник открытия, которое ждало его у "ЗАСЛОН-17"? Виктор шагнул в коридор, чувствуя себя подобно древним мореплавателям, отправлявшимся к неизведанным берегам. Но в отличие от них, он отправлялся к истокам, к планете, которая могла оказаться не потерянной навсегда, а всего лишь временно забытой.

И раньше, чем система безопасности станции "Рубеж" поймет, что он делает, Виктор Орлов будет уже на пути к истине, которая могла изменить судьбу всего человечества.

Шаттл "Ласточка" ждал в стыковочном отсеке – старый, но надежный рабочий челнок класса НИК, предназначенный для обслуживания внешних систем станции. Виктор быстро провел внешний осмотр, проверяя силовые контуры и микрометеоритные щиты. Корпус был покрыт мелкими потертостями от космической пыли, но держался достойно для модели, которой уже исполнилось восемь лет – немалый срок для техники, работающей в открытом космосе.

Активировав входной люк, Виктор шагнул внутрь. Кабина "Ласточки" напоминала пересечение инженерной лаборатории с аскетичной монашеской кельей: минимум личного пространства, максимум функциональности. Два кресла пилота, развернутые к приборной панели. Слева – блок управления двигателями, системами жизнеобеспечения и связи. Справа – навигационная консоль и терминал для работы с внешним оборудованием. Между креслами – узкий проход к техническому отсеку и крошечному санблоку.