Исари приложил руку к сердцу.

– Клянусь, через час я буду в постели.

Амиран впервые без насмешки, без дерзости поклонился своему брату и государю и поспешил выбежать за дверь. Там, в полутьме сгустившихся сумерек, он одним движением, обрывая и ломая крючки, распахнул камзол, чувствуя себя так, будто вырвался из самой гущи ожесточённой битвы.

Он не сразу заметил сидящую на корточках у двери кабинета фигуру. Фигура поднялась, похожая в полутьме на паука-сенокосца из-за длинных рук и сутуловатой спины.

– Аче! – воскликнул Амиран, чувствуя к подмастерью смешанные чувства. Вроде бы и обижаться нет причин: он всё же человек подневольный, но Амиран привык считать его своим приятелем. – Ах ты, предатель!

Аче явно смешался, пробормотал:

– Я не мог промолчать, ваше высочество. Не имел права. Мой учитель…

Амиран примиряюще похлопал его по плечу.

– Я сам виноват. Наслушался старинных баллад о влюблённых, побеждающих все преграды на своем пути. И не учел, что хоть и царевич, а живу не в сказке.

Аче помялся немного и сказал:

– Я хочу вам кое-что показать, ваше высочество.

– По приказу своего учителя? – фыркнул Амиран.

– Нет, мой господин. По приказу своей совести.

– Что ж, веди. Посмотрим, куда тебя заведёт твоя совесть. Куда тебя привело ученическое послушание, мы уже знаем…

В той части дворца, куда повел его Аче, Амиран никогда не был. Здесь не было ничего интересного: кладовые, полные ковров, погрызенных мышами, и сломанной мебели, годящейся только на растопку, но имевшей невероятную историческую ценность. Амиран не был уверен, что потомки будут так уж счастливы копаться в этом хламе, но так и быть, пусть лежит…

Аче завел его в крохотную клетушку, пахнущую сыростью и мышами, и отворил небольшую заслонку в самом темном углу.

Амиран подошел к ней, прильнул лицом и сдавленно выругался. Кабинет брата был как на ладони.

– Бездна меня побери! Здесь ведь должна толпиться очередь из шпионов!

– Дырку проделал я, – скромно заметил Аче.

– Зачем?

– Мой учитель, он… не совсем тот, за кого себя выдаёт.

– Что ты там лепечешь, дурак? – неожиданно разозлился Амиран. – Если есть что сказать, говори прямо! Загадки – не твой конёк!

– Смотрите, смотрите, – шикнул подмастерье на цесаревича. – Сейчас вы сами всё поймете!

Исари стоял у окна, вцепившись руками в подоконник так крепко, что побелели костяшки, и даже не обернулся на вошедшего в кабинет придворного художника. Тот уселся в кресло, не дожидаясь приглашения, достал из кармана табак и бумагу, принялся сворачивать самокрутку. Такие мало кто курил при дворе.

Иветре вел себя нарочито развязно, будто в портовом кабаке, а не в царском кабинете. Наконец Исари обернулся, спросил:

– Чего ты добиваешься?

– Зачем ты вообще решил жениться? – спросил Иветре, нагло выпуская дым. – Мы так не договаривались. Уж постарайся не наплодить наследников. От тебя требуется одно: отпустить её, разорвать цепи.

– Нет никаких цепей. Она свободна.

– Не лги. Не лги ни себе, ни ей. Твоя плата за неё – мир без войны? Ты получишь свою плату. А мне отдай её. Она моя. Моя, слышишь?

– Она свободна…

– Она триста лет была вашей рабой. Давала силу вашей крови, защищала этот жалкий кусок земли. Может, хватит?.

– Ты безумец, Иветре. Твоя возлюбленная умерла. Триста лет как умерла, понимаешь? Ты помогаешь мне разобраться с магией крови, и только это останавливает меня от того, чтобы…

– Чтобы что? Убить меня? Я нужен тебе гораздо больше, чем ты мне! Я возвёл тебя на престол, освободил дорогу.

– Замолчи.

– Ты ведь прекрасно знаешь, что тот камнепад…

– Замолчи…

– Мне нужно от тебя одно: чтобы ты стал последним в роду, слышишь? Просто прервал череду отвратительных паразитов, тянущих её вниз, к земле. Сейчас, когда она в теле, наиболее близком к её настоящему образу…