– Передай владыке, что молодой господин навестит его и госпожу в час дракона[2], как только отдохнет с дороги.

– Слушаюсь.

– А вы, учитель? – Заподозрив неладное, У Чан постарался заглянуть в выразительные глаза цвета серых облаков. – Вы пойдете со мной на прием?

Вдруг Минь-Минь плюхнулась на колени:

– Не серчайте на моего господина, в последнее время он неважно себя чувствует. Доктор строго-настрого наказал восстанавливать режим сна и пить лекарства. Боюсь, если нарушить эти основные правила, господину станет намного хуже, чем сейчас. Прием же закончится к часу крысы[3], боюсь, шум только навредит.

У Чан не удивился, даже наоборот – должным образом принял сказанное, будто бы сам это уже знал. Спустя минуту он нарушил тишину:

– Так, значит, те слухи… Я слышал сегодня днем, как слуги обсуждали зачастившего посетителя поместья, но, по правде говоря, я полагал, тот лекарь приходил к матушке. Скажите, как долго продолжается это недомогание?

Минь-Минь подумала, что последний вопрос был задан ей, и потому без промедлений произнесла:

– Не меньше полугода.

– Минь! Не стоит давать юному господину поводов для беспокойства.

Девушка вздрогнула и тут же замолкла. Она сжалась, и можно было решить, что напугал ее резкий тон Го Бохая, но в действительности она испугалась того, что и правда сболтнула лишнего.

– Лекарь преувеличил, когда назвал мой недуг тяжелой бессонницей, – вздохнул наставник. – Я бы охарактеризовал это тревожным сном, не более. Однако режим отдыха мне действительно требуется соблюдать, так что, боюсь, Минь права. Звуки празднества и утомительные диалоги не принесут мне никакой пользы. Но все же я хочу, чтобы ты услышал меня и освободился от плена переживаний.

Громадным усилием воли У Чан подавил волну мучительной тревоги за самого близкого в мире человека и покорно склонил голову:

– Легко сказать – сложно сделать. Учитель хочет, чтобы я не переживал. Я попробую. Но тогда он должен позволить мне хотя бы не оставаться в стороне. Если методы этого лекаря в ближайшее время не дадут плодов, позвольте мне найти другого.

– Позволяю.

Беседа наставника и воспитанника затянулась допоздна, а потому весь следующий день Го Бохай провел в постели. Напряжение, копившееся в теле последнее время, с возвращением У Чана разом схлынуло, оставив его совсем без сил. Разбитый и уставший, он мог только гадать, как же прошла аудиенция наследника у владыки. Сердечно и шумно или формально и сухо? Да, пожалуй, второе. Ведь наедине подвигами сына не похвастаешься – не перед кем. Остается лишь надеяться, что У Чан найдет время заглянуть и поделиться новостями… Го Бохай уже принял решение, что как бы то ни было, но постарается появиться на приеме. Его все такому же упрямому и непосредственному убийце демонов в одиночку едва ли удастся совладать с подобострастно шипящим клубком змей, что будут донимать его на празднестве.

Ближе к вечеру в покоях наставника раздался громкий стук в дверь. Го Бохай прищурился, приподнявшись на кровати. Догадки мелькали быстрее молний: это точно не Минь-Минь, та стучит робко и всего пару раз, и не сребровласый сорванец – тот бы сразу принялся радостно звать его из-за дверей, как неразумный щенок звал бы любимого члена семьи. Тогда… Это люди владыки. И пришли они затем, чтобы без лишних церемоний дать понять наставнику, что его появление на приеме нежелательно. Конечно же, они переживают о его здоровье, но самое важное – это то, как поведет себя наследник клана У на своем первом взрослом торжестве в его честь. Дескать, пора юнцу отпустить край наставнического халата и справляться самостоятельно.