– В том-то и дело, что я ему в дочери гожусь.

– И что? Причем здесь возраст?

– Да не причем, – вздыхаю я, понимая, что подруга все равно будет настаивать на своем. – Я не собираюсь прощаться со свободой, которую только обрела.

– Относительно, – заметила Эмми, аккуратно поворачивая руль вправо, въезжая во двор.

– Но так и есть, – уверенно ответила я.

– До того момента, пока Алексей не постучит в твою дверь. А когда это случится, я боюсь, что ты его впустишь.

– Нет, не впущу. Я не открою.

– И как долго ты будешь от него бегать? Тебе придется с ним встретиться и поставить точку в отношениях, а иначе это никогда не закончится.

– Я думала, что в этом не будет необходимости. Я просто ушла и все.

– Сама знаешь, что недосказанность порождает сомнения. Лучше, чтобы между вами не было неопределенностей. Точка – это значит конец, и никак больше.

Предстоит самое сложное: нужно встретиться с ним и спокойно поговорить. На счет «спокойно» я сомневаюсь. Он не станет слушать. Никогда не слушал.

Я закрыла дверь квартиры и поспешила избавиться от тесной обуви. Пройдя в спальню, не включая свет, сняла платье и распустила волосы. Подойдя к зеркалу, всмотрелась в свое отражение. Я люблю смотреть на себя в зеркало при свете луны. Бледная кожа так выглядит еще белее. Перед глазами промелькнул образ незнакомца. Голубые глаза и улыбка… Представила, как танцую с ним. Он обнимает меня и смотрит в мои глаза, а я сгораю от желания прикоснуться к нему. Но ничего из того, что я нафантазировала, не произошло. И не имеет значения, что имя незнакомца останется неузнанным, ведь я больше его не увижу.

***

Даниэль вернулся домой под утро. Сестра занималась на кухне приготовлением завтрака для племянников. Убедившись, что Элиза его не заметила, проскользнул в отцовский кабинет и закрыл дверь. Не включая свет, подошел к письменному столу. Снял белый пиджаки и бросил его на пол. Сел в кресло. Сжал кулаки, ощущая легкую ненависть. Открыл штоф, налил виски в низкий стакан и кинул туда же пару кубиков льда. Сегодня он был там, куда его не приглашали. Где был чужим. И все же пришел, рискуя быть униженным и выставленным за дверь.

– И где ты был? – дверь кабинета приоткрылась, и свет, идущий из коридора, осветил его лицо. Сестра заметила в руке брата стакан. – Ты снова пьешь?

– Там, где не должен был быть, – ровно ответил мужчина, а затем спокойно добавил: – И нет, я не пью, ты же знаешь.

– И все же предпочел быть там, нежели на ужине с отцом? Ты не должен забывать, что унаследуешь его компанию. Кто кроме тебя займется этим делом? – в голосе Элизы прозвучал недовольный упрек. Она подняла пиджак с пола и присела в кресло напротив. – Ты несерьезен, братишка. Любой бы на твоем месте цеплялся за каждую возможность, чтобы иметь то, что будешь иметь ты.

– Ты много беспокоишься об отце.

– Ровно столько, сколько и он о нас.

– У меня есть планы на будущее. И они точно не связаны с отцовским делом.

– Тебе нужно обстоятельно поговорить с ним, а не вести себя как подросток. Объяснись. Отец всю свою жизнь посвятил работе, чтобы ты ни в чем не нуждался. Имей хоть немного уважения к нему.

– Он знает мою позицию по этому поводу, но упорно не хочет признавать.

– Вы оба упрямы. В таком случае, никакого взаимного согласия не будет. Неужели ты готов потерять место в компании из-за своей мечты стать музыкантом?

– Это моя мечта, Элиз. Пусть вы в нее не верите.

– Тогда поговори с отцом. Убеди его принять твою сторону. И не дай разрушить ваши отношения. Потому как я уверена, что у тебя нет плана на случай, если отец вдруг решит перейти к воспитательному процессу. А ты знаешь, что это значит.