— Ты с Ромой общаешься? — спрашивает она вдруг тихо, не поднимая на меня глаз.

— Более-менее, — отвечаю осторожно. — Начал отвечать по-нормальному, уже без агрессии. Поздравил с днём рождения даже.

Она облегчённо вздыхает, её взгляд теплеет на мгновение:

— Хорошо. Я за него переживаю. Значит, у вас есть шанс наладить контакт.

Её слова, даже такие простые, будто ослабляют тяжесть в груди. Хочу продолжить разговор, спросить что-то ещё, но внезапно раздаётся звонок её телефона. Вика берёт трубку, и я вижу, как её лицо резко меняется, бледнеет, а глаза расширяются от ужаса.

— Что? Как сгорело? — её голос срывается, она прижимает ладонь ко рту. — Совсем? Я не понимаю…

Телефон выпадает из её рук, она резко хватается за живот, её лицо искажается болью и страхом.

— Вика! Что такое? — вскакиваю мгновенно, сердце грохочет в груди.

— Макс, живот… больно, очень… — она едва выдыхает, дрожа всем телом. — Мне страшно…

Не медля ни секунды, подхватываю её на руки. Она цепляется за меня в панике, утыкается лицом в мою грудь.

— Всё будет хорошо, — повторяю твёрдо, направляясь к выходу. — Я рядом, слышишь? Мы едем в больницу.

Она не отвечает, только дрожит и тихо всхлипывает, от чего внутри меня всё сжимается болезненным узлом. Выхватываю на ходу ключи и документы, быстро выхожу к лифту, прижимая её к себе, словно от этого зависит наша жизнь.

— Потерпи, милая, — шепчу ей, чувствуя её страх. — Всё будет хорошо. Я тебя не оставлю.

Лифт ползёт мучительно медленно, но я не перестаю гладить её по спине, тихо шепча слова поддержки, успокаивая её и себя одновременно. Она прижимается ко мне, вцепившись пальцами в мою рубашку так крепко, что ткань трещит по швам.

Укладываю её на заднее сиденье, вижу, как она пытается глубоко дышать, успокаиваясь, но это плохо выходит. Прыгаю за руль, завожу двигатель и резко выезжаю на дорогу.

— Дыши, Вика, прошу тебя, — голос мой звучит отчаянно и хрипло. — Всё будет хорошо. Слышишь меня?

— Максим… там… наша девочка, — шепчет она сквозь слёзы, и я чувствую, как ледяной ужас охватывает всё моё тело.

— Я знаю, милая, знаю. Всё будет хорошо, обещаю, — слова звучат как клятва, которую я не имею права нарушить.

Влетаю в больницу, неся её на руках, кричу врачам, которые тут же бросаются к нам:

— Помогите! Она беременна, срочно!

Её перекладывают на каталку, врачи начинают суетиться, и сердце моё проваливается куда-то вниз, когда я отпускаю её руку.

— Подождите здесь, — останавливает меня врач. — Мы проведём обследование и сообщим вам сразу.

— Нет, я хочу быть с ней! — рвусь я вперёд, но он мягко, но настойчиво держит меня за плечо.

— Сейчас нельзя. Я обещаю, как только будет можно, вас сразу позовут.

Меня заваливают вопросами про беременность, сроки, осложнения, а я понимаю, что не знаю почти ничего. Чувствую себя полным идиотом и совершенно беспомощным.

— Она на седьмом месяце. Беременность была долгожданной, очень… — мой голос звучит беспомощно и слабо, и врач понимает, что от меня мало толку, только сочувственно кивает:

— Мы сделаем всё возможное.

Они уходят, дверь закрывается, и я остаюсь один в пустом коридоре больницы. Сажусь на стул, обхватываю голову руками, чувствуя, как страх, тревога и отчаяние накрывают меня с головой.

Сейчас я абсолютно бессилен. Сейчас я могу только ждать, надеяться и молиться, чтобы с ней и нашей девочкой всё было хорошо.

Потому что это не просто страх или беспомощность. Это осознание того, что я могу потерять самое важное в своей жизни — семью. И сейчас я готов на всё, лишь бы они были живы и здоровы.

12. Глава 12.

Максим.

Коридор больницы давит своей стерильной тишиной. Минуты тянутся, как вечность. Каждая секунда отдается в голове гулким эхом, складываясь в часы, которые не кончаются. Я сижу, уткнувшись локтями в колени, сжимаю руки в замок, чтобы не разбить себе кулаки о стену. Хочется что-то делать. Бежать. Кричать. Рвать и метать. Но я бессилен.