Но этого больше не будет. Пропущено безвозвратно.

Теперь перед глазами только её взгляд — уставший, полный боли, ярости и всё же нежности, когда она говорит о нашей дочери. Я сделаю всё, чтобы она снова мне поверила. Чтобы позволила быть рядом. Чтобы дала шанс почувствовать ту жизнь, что растёт внутри неё, услышать стук сердца, ощутить тепло её кожи и нашёптывать нашей малышке, что я больше их никогда не оставлю.

Светофор загорается зелёным, но я ещё несколько секунд сижу неподвижно. Руки дрожат, убираю их с руля, сжимаю в кулаки. Я не знаю, как исправить то, что натворил. Не знаю, как заслужить её прощение. Но теперь во мне живёт уверенность — я буду рядом, даже если придётся идти по острым осколкам собственного прошлого. Даже если Вика никогда меня не простит, я буду там — рядом с ней, рядом с нашей дочкой.

Завожу мотор, выезжаю на дорогу и направляюсь к ней. К Вике. К нашей квартире, где она сейчас, возможно, лежит на диване, гладит живот и что-то шепчет малышке.

Потому что теперь это не просто обещание самому себе.

11. Глава 11.

Максим.

Поднимаюсь в квартиру, в руках бумажные пакеты с едой из её любимого ресторана. Останавливаюсь перед дверью на несколько секунд, набираясь сил. Понятия не имею, как она меня встретит. Вернее, знаю — холодом и злостью. Но я готов терпеть и это, лишь бы быть рядом.

Открываю дверь, захожу, сразу чувствуя её присутствие — квартира словно дышит ею, её ароматом, её теплом. Сердце болезненно сжимается.

— Вика? — зову негромко, проходя на кухню.

— Я тут, — отвечает она тихо из гостиной. Голос звучит холодно, отстранённо, будто между нами огромная пропасть, которую я пока не знаю, как преодолеть.

Быстро раскладываю еду по тарелкам: паста из её любимого итальянского ресторана, немного фруктов и свежая выпечка. Завариваю чай с мятой и лимоном, который она всегда пьёт, когда нервничает. Глубоко вдыхаю, успокаиваясь, и возвращаюсь к ней.

Она сидит на диване, укрыв ноги пледом, глаза смотрят в окно. Ладонь мягко гладит живот, и я замираю на мгновение, заворожённый этим простым жестом. Сердце сжимается от болезненной нежности.

— Я привёз поесть, — говорю осторожно, приближаясь медленно, будто боюсь её напугать.

Она поворачивается ко мне, взгляд сразу становится жёстче, закрывается:

— Я не просила.

— Знаю, — отвечаю спокойно. — Но тебе сейчас нужно нормально питаться.

Она молчит, отвернувшись, демонстративно избегая моего взгляда. Когда пытается сама встать и тут же морщится от боли в ноге, не выдерживаю. Без лишних слов бережно беру её на руки.

— Максим! Что ты делаешь?! — возмущается она, пытаясь упереться руками в грудь, но я крепче прижимаю её к себе.

— Несу тебя к столу, — отвечаю спокойно. — Не упирайся, пожалуйста.

Она хмурится, пытаясь сопротивляться, но быстро сдаётся, отводя взгляд. Осторожно усаживаю её на стул на кухне, поправляю плед, удобно устраивая её ногу на пуфе.

— Спасибо, — тихо, нехотя произносит она.

— Не за что, — отвечаю я так же тихо. — Ешь, пока горячее.

Она медленно берёт вилку, начинает есть. Напряжение между нами кажется бесконечным, я аккуратно пробую нарушить тишину:

— С тканью я решил вопрос. Завтра привезут новую партию, всё будет в порядке.

Она недовольно поджимает губы:

— Спасибо, конечно, но я справилась бы сама.

— Я не сомневаюсь, — киваю спокойно. — Но тебе сейчас нельзя нервничать. Я не пытаюсь тебя контролировать, Вика, пойми. Я хочу помочь. Просто прими это, хотя бы сейчас.

Она резко поднимает на меня взгляд, раздражение вспыхивает в её глазах, но она молча опускает глаза обратно в тарелку, понимая, что я прав. Несколько минут мы молчим, я просто смотрю на неё, запоминая каждую её черту, каждое движение.