Что делать? Ага, придумал. Возвращаюсь обратно к дереву и смотрю через двойной ствол на дорогу, где мы только что стояли. Эх!!! Не запомнил точно место, откуда я идти начал, думаю я с досадой. Кладу компас перед собой на большой сучок. Мушку компаса я же не сбивал! Быстро ориентирую по северу и смотрю на дорогу… Так… Все деревья ровные. Ни кустов, ни камней…Ага… А зачем они мне? Обхожу дерево и с противоположной стороны смотрю в ту сторону, куда мне нужно идти. Так. Что же взять за ориентир? Впереди редкий лес просматривается метров на двести. Валун! Среди деревьев видно темную, блестящую на солнце поверхность большого серого камня, поднимающегося над кустарником и похожего отсюда на большой собачий нос, задранный куда-то в небо. Забираю компас и уверенно направляюсь к валуну, обходя по пути редкие кусты орешника и небольшие ямки с водой. Вблизи валун, поднявшись над орешником, напоминает большого свернувшегося кота с торчащим в небо ухом и боками, покрытыми зеленым мхом. Взбираюсь на его спину и оглядываюсь. Лес как лес. Ничего интересного. Нахожу дерево, от которого пришел. Оглядываюсь в противоположную сторону и уже без компаса решаю двигаться к черному корпусу легковой машины, лежащей на брюхе рядом с высокой сосной прямо на пути моего движения. Спрыгиваю в густую траву у подножья валуна и иду к изрядно поржавевшему автомобилю, местами сохранившему пятна черного блестящего лака. Интересно, как она здесь оказалась? Колес у машины нет, нет и стекол. Передней правой дверцы тоже нет. Хочется обследовать мою находку подробнее, но на это нет времени. Мне нужно дорогу найти. Кстати! Раз тут машина – значит, и дорога где-то недалеко. Значит, нужно идти туда, откуда эта старая машина сюда могла приехать. Обхожу ее, мельком заглянув внутрь. Ничего особенного. Внутри пусто. Вместо сидений торчащие пружины. Задняя часть густо покрыта ржавыми оспинами маленьких одинаковых отверстий. Теперь понятно! Я уже видел нечто подобное, когда прошлым летом мы ходили с отцом на озеро рыбу ловить. Там тоже у дороги в кустах на боку лежит ржавый корпус армейского вездехода, исклеванный пулями и осколками. Отец тогда показал места, откуда обстреливали этот тогда еще живой автомобиль. Мы даже нашли несколько старых и мятых гильз.

– Американские, – сказал он тогда, повертев одну, и забросил её далеко в озеро.

Оставляю свою находку неисследованной и вскоре выхожу на лесную дорогу. Справа рядом вижу и нужный мне перекресток. Под пение птиц подхожу к нему и оглядываюсь. Родителей еще нет. Примыкающая дорога делает широкую петлю, прячась за деревьями. Останавливаюсь на обочине, на самом видном месте. Тут меня сразу увидят.

Недалеко, на противоположной стороне дороги, оперевшись на хвост, садится на одинокое дерево черная птица с ярко-красной макушкой и деловито постукивает по нему крепким клювом. Да это же дятел, самый настоящий, живой! Пытаюсь подойти к нему, но он прячется за высокий стройный ствол. Осторожно подхожу ближе. Птица не улетает, а скачет и хитро выглядывает на меня то справа, то слева из-за дерева, приглашая поиграть в прятки. Потом, встрепенувшись, улетает вглубь леса, оставив меня одного. Со стороны, издалека, слышится шум приближающегося автомобиля. Ладно, буду стоять на месте. Все равно родители скоро подойдут. Из-за поворота не спеша появляется красная «Шкода». Мужчина, сидящий за рулем, и двое детей на заднем сидении удивленно на меня смотрят. Автомобиль сбавляет ход и останавливается рядом со мной. Мужчина, опустив стекло о чем-то спрашивает меня, произнеся длинную фразу. Я не понимаю его и на всякий случай вежливо отвечаю по-немецки, разведя руки: