Через пару минут к ним подъехал новенький мерседес бизнес-класса, из-за руля вышел седовласый, полный достоинства грек и, молча кивнув Демьяну, открыл багажник, погрузил туда их с Вугаром вещи, затем открыл им дверь в салон. Они заняли места.

Автомобиль плавно тронулся с места. Водитель что-то спросил у Демьяна, тот кивнул, и больше никто не проронил ни слова за всю поездку.

Машина остановилась у цветочного ларька, где Демьян купил пять белых роз, и они поехали дальше…

Омония – афинская городская клоака у подножия Парфенона. Облупившиеся фасады домов, покрытые граффити, грязные, осунувшиеся личности явно под чем-то запрещённым. Ларьки с едой, вонь и крики из окон, где явно происходили нетрезвые разборки на повышенных тонах и не о добром, вечном. Любовь здесь живёт только по ночам. За деньги.

Демьян вышел из автомобиля и, взяв одну розу, медленно, вялой походкой пошёл по грязному переулку. Вугар тихонько последовал за ним, держась на расстоянии. Он понял, что шеф знает этот район слишком хорошо, но не говорит об этом. Каждый угол, каждая трещина в стенах вызывали у Демьяна воспоминания, которые он предпочёл бы забыть. Он помнил, как когда-то здесь смеялись дети, как звучала музыка из открытых окон, как жизнь кипела, несмотря на все трудности.

Но теперь все это казалось далеким. Грязь под ногами напоминала о том, что прошлое не стереть, а боль, которую он чувствовал, была как открытая рана. Демьян подошёл к старому, апельсиновому дереву и коснулся его ветви.

– Здравствуй. Помнишь ли ты меня? А я тебя помню.

Затем присел на стоящую под этим деревом лавочку, и достал из кармана своего пальто пожелтевший от времени лист бумаги. Развернул его, пробежал глазами по расплывшимся строчкам письма и посмотрел куда-то в сторону от того места, где сидел. Мимо него прошли несколько местных жителей, которые бросили на него недоуменные взгляды. Он закрыл глаза и сосредоточился на своих мыслях.

Посидев так несколько минут, он встал, свернул письмо, убрал его в карман и быстрым шагом пошёл вверх по улице.

Пройдя несколько переулков, он остановился у старого, заброшенного двухэтажного дома. Второй этаж был почти разрушен, а стены торчали как обломки зубов у древнего старика. Сердце забилось быстрее, когда Демьян вспомнил о том, что здесь происходило. Мужчина закрыл глаза и глубоко вдохнул, пытаясь подавить всплеск эмоций. В этот момент стало понятно что, несмотря на всю боль, он не может просто уйти. Этот район, этот переулок – часть его, и нужно обязательно найти способ справиться с тем, что было. Демьян открыл глаза и, собравшись с мыслями, сделал шаг вперед. Время, возможно, не исцелит все раны, но он был готов встретиться с прошлым лицом к лицу. Пора.

Мужчина подошёл к проёму окна на первом этаже, опустился на одно колено, перекрестился по православному обычаю и замер. Губы беззвучно шептали старую греческую молитву, об отпущении грехов.

Через пару минут он поднялся, достал из кармана то самое письмо. Положил его на оконный выступ, а сверху белую розу.

– Прощай родной. И прости людей, которые, построив тебя, не сберегли, – Коснувшись ладонью стены дома, он уже собрался уходить, как вдруг к нему подошла пожилая, бедно, хотя и чисто одетая женщина. Она что-то спросила у Демьяна, тот с теплотой посмотрел на неё и произнёс:

– Кариадис. Демиан. Ясу фия Электра*, – Он улыбнулся опешившей женщине, обнял её, поцеловал в щеку и, не дожидаясь её реакции, быстро направился в сторону, откуда пришёл.

Женщина побледнела, прикрыла рот обеими ладонями, как бы приглушая рвавшийся наружу крик, присела на лавочку и беззвучно заплакала. К ней подбежала девушка в полицейской форме, схватила её за плечи, а затем присела рядом.