Джордж Дарем тем временем чутко прислушивался к разговору. Очевидно, он желал вникнуть в перипетии нынешней жизни младшего брата.

– Как и вчера, миссис Мидуэл, – в итоге произнес священник и вызвал прислугу.

Ничего удивительного, что после близкого общения с мистером Картрайтом, преподобному Дарему потребовался чай. Причем с мятой.

– В конце мая мистер Картрайт имеет привычку уезжать с домочадцами в столицу, а после на побережье, – поспешила даровать молодому священнику надежду моя хозяйка.

Первую чашку чая викарий выпил залпом, после чего задумчиво произнес:

– Надеюсь, путешествие мистера Картрайта окажется приятным. И долгим.

Джером Картрайт был, пожалуй, самым важным человеком в жизни Сеннена, практически основой бытия. И дело не в том, что мистер Картрайт занимал пост церковного старосты. Просто пожилого джентльмена все настолько сильно не любили, что сплачивались для борьбы с его самодурством.

Стоит ли говорить, что дух добрососедства и товарищества в нашей деревне был невероятно силен?

Викарий с невероятной натужностью (которая, как я уже знала, ему свойственна не была) поддерживал разговор около десяти минут, а после отозвал брата побеседовать под каким-то откровенно надуманным предлогом.

Мы остались втроем – миссис Дарем, миссис Мидуэл и я. И много, очень много чая. Именно обилием напитка я воспользовалась, решив удовлетворить свое любопытство. Дом викария я успела изучить как следует еще при жизни мистера Крейна и отлично знала, что кабинет располагается на первом этаже как раз по пути к уборной. Так почему бы и не забыть о воспитании и правилах приличия? Совсем немного.

Миссис Дарем едва не вызвала прислугу, чтобы меня проводили, но я успела сказать, что безо всякого труда найду дорогу сама и в помощи не нуждаюсь. Так испортить мою затею невестке викария не удалось.

Идти приходилось осторожно, на цыпочках – каблуки на туфлях были невысокие, но тонкие и задорно стучали при ходьбе, оповещая всех и каждого о моем приближении. Именно этого хотелось избежать.

На счастье дверь кабинета была только прикрыта, но не захлопнута, и из коридора я могла расслышать, о чем шла речь в разговоре двух братьев.

– …и не нужно пропускать мимо ушей мои слова о том, что тебе здесь не рады, Джордж, – гневно гремел викарий. Конечно, он старался говорить потише, но получалось недостаточно хорошо. Очевидно, постоянно читая проповеди, преподобный Дарем слишком привык говорить громко.

Капитан Дарем с откровенной издевкой фыркнул.

– Возможно, ты говоришь недостаточно убедительно, братец, – протянул он, явно наслаждаясь не таким уж и тихим бешенством младшего брата. – В любом случае, сейчас, на новом месте, да еще в такой непростой… ситуации тебе никак не обойтись без поддержки семьи.

В кабинете повисла тишина, и я задержала дыхание, с нетерпением ожидая продолжения разговора.

– Твоя поддержка дорогого стоит. Ухлестывать за девушкой, на которой я собираюсь жениться, да еще и на глазах бедняжки Сьюзан! – не разочаровал меня викарий. Его слов не могли услышать в гостиной, это несомненно, однако священнику стоило бы уберечь прислугу от таких сведений. – Я привык, что тебе плевать на мои чувства, Джордж, но мисс Мерсер – невинная девушка, которая не заслуживает такого отношения! А Сьюзан – твоя жена! Каково ей быть свидетельницей твоих… подвигов?!

И снова тишина. Оставалось только воображать то, что сейчас происходит в кабинете. Возможно, братья меряют друг друга напряженными взглядами. Возможно, капитан Дарем издевательски улыбается… В любом случае, эта невидимая сцена разжигала мое любопытство даже больше произнесенных слов.