Молва тут же донесла до всех без исключения жителей Сеннена, что главным достоинством невестки викария было ее приданое, а также титул ее батюшки. Сьюзан Дарем, в девичестве Денби, была из не слишком знатного, но все-таки дворянского рода. Исходя из этого я сделала вполне закономерный вывод, что Джордж Дарем с женой не разведется никогда, хотя наверняка станет ей изменять, если еще не делает этого.

Красивые мужчины имеют дурное свойство изменять и привлекательным женам, про непривлекательных не приходилось даже говорить.

Остановились родственники преподобного в его доме, однако немногие зрители, которые лицезрели момент исторической встречи, после говорили, что викарий не проявил вообще никакой радости. Брат его держался с натужной любезностью, а миссис Дарем старательно делала вид, будто ее здесь нет. Вообще, миссис Дарем именно так себя и предпочитала держать. Она относилась к тем несчастливым женщинам, которые не только непривлекательны, но и настолько полно осознают свою некрасивость, что везде чувствуют себя мучительно неуместными.

Через два дня после приезда супругов Дарем миссис Мидуэл, как одна из влиятельнейших жительниц Сеннена, посчитала необходимым нанести визит викарию и поприветствовать как следует его родственников. И не было ни единого повода для меня, чтобы не пойти вместе с хозяйкой. Впрочем, отказываться вовсе не хотелось – меня мучило любопытство.

О супругах Дарем не говорил только ленивый, добавляя им все больше и больше черт, а видеть приезжих мне так и не довелось. Нет, пару раз мой взгляд скользил по двум таким неподходящим друг другу фигурам, когда брат викария с женой проходили мимо дома миссис Мидуэл, но этого не хватало, чтобы составить собственное впечатление о гостях деревни.

Домом викария заправляла миссис Хайнс, которая разом была и домоправительницей, и горничной, и поварихой… Словом, пожилая женщина выполняла всю работу, какая только появлялась в доме холостого мужчины. Труд невелик, поскольку дом приходского священника был скромен в своих размерах, – всего-то три спальни, хозяйская и две гостевых, кухня, столовая, гостиная и небольшой кабинет, в котором, по словам миссис Хайнс, обожавшей посудачить обо всем на свете, мистер Дарем проводил уйму времени, посвящая всего себя делам веры и прихода. Мне никак не удавалось понять, как одно сочетается с другим.

Первым человеком, который встретил нас помимо миссис Хайнс, открывшей дверь, стала миссис Дарем. Она поприветствовала мою хозяйку и меня, продемонстрировав прекрасные манеры, но голос ее звучал тихо, невыразительно, а лицо не демонстрировало вообще никаких эмоций, словно их Сьюзан Дарем и вовсе не испытывала.

Хороши на бледном лице невестки викария были только глаза – большие, влажные словно у лани. Только глаза давали понять, что это не дурно сделанная кукла, а живой человек.

Миссис Дарем провела нас в гостиную, куда миссис Хайнс уже принесла чай и имбирное печенье. Причем сделала она это без просьбы со стороны гостьи. Мне показалось, что с прислугой Генри Дарема жена его брата не поладила.

Через пару минут в комнату вошел и предмет всех последних сплетен в Сеннене – капитан Джордж Дарем. В комнате сразу стало тесно, а у меня против воли перехватило дыхание.

Старший из братьев Дарем не просто был красив. Он был привлекателен и отлично знал об этом. Каждый взгляд, каждый жест, каждое слово капитана Джорджа Дарема было преисполнено этого ужасного знания.

Несомненно, мужчина передо мной, будучи в расцвете сил, оказывал женщинам те знаки внимания, которые достойные джентльмены оказывают только собственным женам. Я пусть и не имела ни малейшего опыта в сердечных делах, простодушной дурочкой не была и такие вещи все-таки подмечала. Однако и, предаваясь греху, Джордж Дарем, вероятно, скорее, снисходил до женщин, чем становился жертвой страсти.