Чтобы свободно ориентироваться в пространстве, Иван выучил составленный вместе с матерью план-схему здания вуза. Теперь он мог без посторонней помощи, считая шаги, находить нужную ему аудиторию, оперную студию или библиотеку. В конце концов, он не стеснялся выяснить непонятное у проходящих мимо студентов и почти всегда получал ответы на свои вопросы.

Довольно быстро парень подружился с однокурсниками, и они ему всячески помогали. На курсе Ваню уважали, никто не относится к нему с жалостью, а умение юноши подражать голосам педагогов, особенно ректору учебного заведения, мгновенно сделало его любимцем публики и душой общества.

Что касается педагогов, то тут Ивану приходилось проявлять чудеса коммуникации. Он лично познакомился с каждым из них и попросил, чтобы тот проговаривал весь текст, который пишет на доске. В конце концов, у Котельникова сложились теплые отношения с большинством преподавателей. Порой ему даже не нужно было просить адаптировать для него задания и учебные материалы. Педагоги сами шли Ивану навстречу, предоставляя материал в удобной для него форме.

Экзамены молодой человек сдавал примерно так же. Ответы на билет, состоящий из двух вопросов, ему разрешали набирать на ноутбуке. Правда, не все. Преподаватель истории музыки, например, компьютер у него отбирал. «Вы – человек незрячий, значит, у вас должна быть прекрасная память, – говорил он. – Посидите, подумайте и сформулируйте ответы устно. Вам нужно знать больше, чем всем остальным, ведь, в случае неудачи, вы не сможете пойти работать на стройку или торговать шаурмой в привокзальном киоске».

«Не бери в голову, это Горшок от зависти бесится, – утешали Ивана одногруппники. – У него самого такого ноутбука нет. Шутка ли, у студента – Toshiba Libretto! Не обижайся на злыдня».

Котельников не обижался. Он помнил напутствие своего интернатского воспитателя: «Задачи нужно ставить перед собой не мелкие, а почти недостижимые, и делать все возможное, чтобы их решить. А препятствия для их решения будут всегда».

И Ваня успешно преодолевал эти препятствия, учился прилежно, не пропускал лекций, по всем предметам имел подробнейшие конспекты, ибо знал: адаптированных учебников для незрячих студентов в библиотеке нет. Есть диктофон, на который он записывал текст, произносимый преподавателем на лекции, и конспекты, которые приходилось вести дома, слушая диктофон и перепроверяя каждую наколотую дырочку с целью ее читабельности во время подготовки к сессии. Именно с помощью Ваниных конспектов, которые он озвучивал при подготовке к экзаменам, готовились и его одногруппники – их собственные оставляли желать лучшего.

Самое интересное, что несколько однокурсников Вани под его руководством выучили шрифт Брайля и мастерски использовали его в качестве шпаргалок на контрольных и экзаменах. Сам же парень нередко освобождался от экзаменов, получая «автомат» по тому или иному предмету. Но вовсе не по причине инвалидности, а потому, что прилежно посещал все занятия и набирал большое количество баллов за задания, выполненные во время обучения. В итоге, и первый, и второй семестры Котельников закончил на отлично, получив повышенную стипендию.

Это были первые, самостоятельно «заработанные» им деньги, на которые он купил Ольге Петровне финские сапоги. Женщина, как могла, отбивалась от столь «нерациональной» траты денег, но Иван настоял на своем. Ему очень хотелось продемонстрировать родительнице, что та недаром вложила в его обучение столько труда и средств.

Любимым предметом Котельникова, конечно же, был вокал, а любимым преподавателем – Майя Владимировна, личное знакомство с которой они оба не афишировали. Сивцова всячески покровительствовала парню, приводила его в пример остальным студентам, не уставала восхищаться незаурядным голосом Ивана и его идеальной техникой исполнения. В начале четвертого семестра она продемонстрировала Котельникова народному артисту СССР Павлу Борисоглебскому, и тот восхищенно сказал: «Вам, молодой человек, пора выходить на новые рубежи. Вы – чрезвычайно перспективный вокалист». Воодушевленный столь высокой оценкой корифея, на третьем курсе Иван подготовил свою первую сольную концертную программу, на четвертом – еще одну – с романсами и ариями на стихи Пушкина.