– А если они вырываться начнут? – забеспокоился щуплый сержант.

– Не начнут, я уверен, – Иван сделал страшную гримасу в сторону друзей, долженствующую означать, что делать они будут так, как он говорит. – Ну, ладно, давай, я тебе помогу.

Прошин и сержант провели задержанных в третий кабинет.

– Спасибо, оставьте нас. Когда понадобитесь – я позову.

Сержант с сомнением поглядел на здоровенного варвара, затем на крепкую, но не такую внушительную фигуру капитана.

– А если…

– Не беспокойся, они же в наручниках.

Едва за сержантом закрылась дверь, Иван бросился к окну и распахнул его.

– Так, Конан, Людвиг, быстро вылезаем.

– Как же вылезать, если руки скованы? – начал было гнусить рыцарь, но после краткого вопроса киммерийца "Рыжик, тебе пинком помочь?", буквально выпорхнул в окно.

За ним последовали Конан и Прошин. По пути забрав Ивана-дурака, они бросились подальше от воплощённой в бетон и кирпич Немезиды и её служителей. Прошин провёл друзей окольными путями, стараясь не выходить на оживлённые улицы, и вскоре они стояли перед знакомой калиткой. В гуще смородиново-малиновых зарослей и вишнёвых джунглей смутно угадывались фигуры Милы и Шанели, готовивших обед.

– Больше без моего разрешения ни шагу из дома, – сказал Иван Прошин, когда богатырская троица оказалась в избушке. – Вы и так наворотили столько, что лет на десять хватит.

– А чего они сделали? – спросил Шимми.

– Коллективная драка в парке, потом ещё поддали милицейскому наряду, а напоследок приложились к омоновцам – да так, что половину отряда по больницам развезли.

Шимми зашуршал страницами уголовного кодекса, который он упросил капитана принести "чисто для ознакомления".

– Та-ак, нарушение общественного порядка, сопротивление сотрудникам органов правопорядка, злостное… Вы злостно себя вели?