— Зачем? Венер, что ты опять придумала? Злат, иди сюда, пожалуйста!

— Не надо никого звать, — говорю я твердо, хотя внутри как в Воющей хижине. — Я хочу посмотреть на этого Кронглева и убедиться в том, что все делаю правильно.

— Что-то мне подсказывает, что под словом "правильно" ты имеешь в виду не то же самое, что и я.

— Я сказала то, что хотела сказать.

Я киваю, а потом разворачиваюсь и иду к выходу.

Как же бесит-то, Господи! Достал со своими нравоучениями о том, как будет лучше и правильнее.

— Ты сознательно тупишь? Или действительно не понимаешь, в какое безумие собираешься ввязаться?

Я обуваюсь, выслушивая привычный гундеж нагнавшего меня в коридоре брата.

— Я понимаю. Не надо говорить о человеке так, словно он маньяк из подворотни.

Уроды, конечно, тоже ездят на Мальдивы, но я жива, здорова и не больна после случившегося.

— Ты не знаешь этого человека! Ты в курсе, в скольких криминальных делах он фигурировал? Одному Богу известно, скольких он убил и искалечил!

Моя непоколебимость дрогнула. Маньяки и психопаты почему-то оказались не так страшны, как человек с таким багажом "опыта".

— Ты не знаешь, каково воспитывать ребенка, — продолжает Веня, заправив руки в карманы брюк. — Какая это ответственность и...

— Ты тоже не знаешь, — обрываю, выпрямившись. — Львиную часть работы по воспитанию и заботе сделали папа и мама.

Больно говорить о погибших в авиакатастрофе родителях, но не так, как слышать слова брата.

— Ты просто присматривал за мной.

— А еще обеспечивал, кормил, поил, одевал, — перечисляет глядящий исподлобья братец, — обеспечивал репетиторов и оплачивал твои хотелки.

Он перекатывается с пятки на носок, глядя на мои сборы.

— Надо было сдать в детдом и за тебя бы это сделало государство. Глядишь, все было бы иначе у всех нас. Ты был бы не обременен обязательствами и, возможно, в этом случае подумал, перед тем как соглашаться устранять конкурентов.

Я поужинала несколько часов тому назад, но кусок в горле застрял только сейчас.

Вспомнил единственный час с репетитором! Оказывается, разорился на нитках, лентах и тесемках.

О другой стороне ситуации, то есть о том, что у него была семья, дом, забота, всегда горячий завтрак, обед и ужин, а еще наглаженные рубашки он предпочитает не вспоминать.

— Злат, пока!

Я выхожу на улицу, вытаскивая ключи от своей "табуретки". Смарт припаркован на обочине перед домом и уже занесен первой опавшей листвой. Я смахиваю листья с лобового стекла, когда появляется золовка.

— Давай я отвезу тебя? — предлагает она, запахиваясь. — Тебя нельзя в таком состоянии домой.

— Я беременная, а не увечная, — замечаю, раздражаясь этому замечанию.

— Ты не на того злишься. Он переживает.

Я открываю дверцу автомобиля.

— Верно. Не на того. Иди к мужу. Успокой его. А я как-нибудь сама.

Хочу попросить ее передать кое-что братцу, но передумываю. Мы и так достаточно сказали сегодня друг другу, а Злата не сова, чтобы работать передастом.

Хотела же стать журналистом. Есть смысл вспомнить эту тягу к расследованиям. Найду информацию об этом Кронглеве самостоятельно. Он ведь кроме леса еще и строительством занимается, а этот мир не так уж и велик и соприкасается с моим теснее некуда.

Звонок брата находит меня уже дома, в тот момент, когда я принимаю ванну, пуская в нее горькие слезы. Горячая вода с солями и маслами расслабила меня в совсем другую сторону, расклеила и заставила почувствовать себя брошенной окончательно.

— Устрою я тебе свиданку, — говорит Веня, наверняка специально употребляя эту тюремное словечко. — Но не жди, что это случится завтра.

3. Глава 3

Глава 3