— И вы не говорили мне ни о чем таком?

— Ты бы поверила? Себя не видела, какой счастливой была.

Я была бы в курсе и уже не считала Головина таким уж идеальным. Правда и не отказалась бы от него.

Он предложил помощь, Венька оценил риски и принял предложение.

— Ну что? Едем в клинику?

— Нет.

— Ты удивляешь меня! — восклицает Злата, вырулив на аварийку. — Ты понимаешь, что он может быть больным, а среди его предков могут числиться маньяк или душевнобольной?

— Ты сейчас обидишь меня и поедешь трескать свои драники одна. Какой сейчас день? Через сколько нужно ждать разговоры об овуляции? Я повернутая беременная, а ты зацикленная на том, чтобы забеременеть.

Я злюсь на подругу, хотя понимаю ее беспокойство. Но это мое тело. Мой ребенок. Мое решение. Я не могу отказаться от него в одну секунду!

— Я хочу увидеть этого Кронглева, — выдаю я, поразмыслив немного.

— Ты думаешь, что разглядишь в нем...

Не знаю, что я хочу увидеть. Вряд ли он душка или красавец. Но что-то я понять все-таки смогу, а точнее решу, хочу ли я ребенка от него, чтобы он обладал его характером. Достаточно одной какой-нибудь мерзкой привычки, чтобы меня отвернуло раз и навсегда.

— Ты ничего не знаешь о нем, кроме того факта, что он умеет добиваться желаемого, — произношу задумчиво. — Ты, выходит, и мужа своего плохо знаешь, который, между прочим, может быть замешан в убийстве человека, так что…

Это я нагнетаю. Венька сильно изменился за эти годы, но с криминалом он не станет связываться точно.

— Ну и как ты собираешься это сделать? — спрашивает Злата, выруливая к воротам дома.

— Попрошу Веню организовать нашу встречу.

— Ты понимаешь, что тогда тебе придется рассказать ему все?

Я жму плечами. Расскажу. Что он сделает, кроме уговоров и криков? Ничего.

Так в принципе и происходит.

Только сначала он впадает в ступор, не меньше пяти секунд глядя на меня остекленевшим взглядом.

Я ждала чего-то еще. Укоров и нотаций, например.

— Вот ведь гаденыш, — выдает Веня, отмерзнув и устало потерев лицо. — Не переживай.

Он поднимается, подходя к холодильнику. В руках брата появляется бутылка огненной воды. Венька плещет в стакан беленькую, выпивая ее залпом.

— Уберу его, — говорит Вениамин, взлохмачивая темно-русые волосы. — Как знал, когда дал ему это место.

— В смысле? — уточняю я, с мгновенно выделившимся осадком на душе.

Понимаю, что не логично расстраиваться из-за предателя, но все-таки неприятненько.

— Предприятие убыточное последние десять лет как. Потому и разделили, чтобы снизить нагрузку. Для твоего Головина и еще одного мудня это была возможность показать себя. Он ведь бывший топ-менеджер ГазТрона. Только с таких мест так просто не уходят. Видимо отличился. Но как именно – не говорят, как бы не спрашивали.

Вид у Веньки такой, словно он не алкоголя жахнул, а уксуса хлебнул.

— Так что уберу через месяца три или через год, когда у твоего Ромарио закончится контракт. Пусть не пугает видеозаписями и прессой. Мы тоже так умеем.

Я киваю, облизывая губы. Пришло время просить, чтобы он устроил встречу с этим Кронглевым. Только попой чувствую, что сейчас начнется атас.

— Надо же, — продолжает вещать братец, — Кронглев, значит…

— Кстати о нем, — выдаю со всей легкостью, на которую способна. — Я хочу, чтобы ты организовал мне с ним встречу.

К офигевшему взгляду старшего брата я привычная уже давно. Со времен школы, когда решала, куда поступать после окончания. Сломала психику брата, приготовившегося, а точнее смирившегося с тем, что я пойду в МГИМО и стану журналистом-международником, а в итоге подала документы в строительный. Потому не реагирую, ожидая и настраиваясь.