Я не знала почему, но у меня вдруг застыло сердце. Словно Ант написал что-то такое…

…Словно произошло что-то такое, что…

…Что он передумал по поводу кофе не просто так. И ко мне это имело очень мало отношения. Дело вообще было не во мне. Что-то изменилось – у него.

Что-то очень, очень важное. И я не понимала что.

Я вздохнула.

«Ладно. Я ставлю вопрос ребром, будущий доктор наук. Если ты встретишься со мной, это огорчит Лену?»

«Да».

Я моргнула. Такого быстрого, и, главное, честного ответа я не ожидала.

«Вижу, врать и недоговаривать ты тоже не любишь».

«А смысл?»

Я вздохнула. Опёрлась локтями на стол, запуская руки в волосы.

«Я не понимаю ваших высоких отношений, – написала я. – У неё муж и соавтор во всех позах, и она недовольна, что ты выпьешь со мной кофе? Серьёзно? Как вообще получилось, что ты пишешь для «Вижуал Артс» со мной, а не с ней?»

«Элементарно, Ватсон. С ней мы уже написали».

«А со мной?»

«Мне захотелось поэкспериментировать. Не скажу, чтобы эта идея вызвала живой отклик».

Я застыла на месте.

«Так вот почему вы поехали к своей прекрасной даме, сэр Темнота, – медленно, чеканя каждую букву, написала я. – Не только посыпать её ноги обгорелыми розовыми лепестками и пылью звёзд. Ещё утешать и успокаивать, потому что ей совершенно не понравилось, что ты будешь писать с какой-то другой талантливой девочкой. Может быть, потому что она знает, как опасно это может быть?»

«Думаю, на сегодня откровений достаточно, – последовал прохладный ответ. – Пишем, Рэйн. Луна ещё высоко».

Я вздохнула.

«Да, конечно. Кстати, какая тема докторской?»

«Игровой искусственный интеллект, разумеется. С детства этим увлекался».

«И как настоящий искусственный интеллект, ты с блеском лавируешь, уворачиваясь от вопроса, почему, чёрт подери, ты всё-таки согласился на кофе. Хотя я тебя даже не уговаривала».

Я ждала ответа минуту. Но на экране не появилось ни строчки.

Чёрт. Я машинально погладила мяукающего кота, примостившегося на краю стола. Ведь и правда не ответит же.

А потом мигнула вкладка бразузера, и я, подняв брови, перешла в наш общий гугловский документ. Где именно сейчас Ант писал курсивом посреди экрана.

«… Потому что я ещё не рассказал, какой ужин я принесу тебе в камеру, Трикстер. Держу пари, ты ненавидишь фаршированные кабачки».

Я расхохоталась. Кажется, мой воображаемый ужин нашёл своего запоздалого едока.

Вот почему ты согласился, Ант. Я почти с нежностью улыбнулась. Не потому, что тебя преследовали какие-то романтические мысли. А потому, что я отнеслась к тебе с теплом и кабачками – и ты решил шагнуть мне навстречу в ответ.

Только, надеюсь, без кабачков.

Следующую неделю я едва поднимала голову от компьютера. Из других человеческих занятий у меня остались только душ и сон.

И текст. Страницы, реплики, сцены, схемы, наброски, идеи, диалоги, залежи и тонны текста. Мы доставали целые страницы из бэкапов, перекидывались ссылками на источники вдохновения, дорабатывали пиковые моменты, нагнетали напряжение и ругались об эмоциональной динамике. Один раз Ант безжалостно выкинул работу целого дня, и я мрачно молчала на него до трёх ночи, с грустью перелистывая выкинутые сцены.

А в половине четвёртого вздохнула и написала: «Да, ты был прав».

Потому что он действительно оказался прав. В романах мёртвый текст можно пролистнуть; в интерактивной новелле его обойти нельзя. Лучше сократить в полтора раза, чем потерять читателя.

Кот напрасно мяукал у шкафа с игрушками: мячики ему приходилось гонять в одиночестве. Хорошо ещё, автокормушка для него работала исправно. Я практически перестала готовить вообще: единственный раз, когда я в полусонном состоянии на скорую руку сделала оладьи на кефире, я очнулась только тогда, когда вместо варенья начала поливать их кетчупом.