И одновременно всё было по-другому. Словно какая-то часть Анта уже была здесь, рядом со мной.

«Рэйн?» – выплыло вдруг в окне мессенджера.

«Что, Ант?»

«Почему ты пишешь свои куски отдельно в Ворде? Куда проще сразу набирать их в общем файле».

Я подняла брови.

«В режиме реального времени? Когда файл открыт и у тебя, и ты видишь каждую неудачную строчку? Да это хуже, чем раздеваться догола».

«Хм. Не знал, что раздеваюсь перед тобой весь вечер».

Я невольно засмеялась.

«Может быть, перевести тебе пару долларов за невольный стриптиз?»

«Ну уж. Я дорого себя ценю, Рэйн. Не меньше сотни».

«За сотню я хочу слайды!»

«Я пришлю тебе скриншот откровенной сцены, где герой долго и со вкусом чистит зубы. Пойдёт?»

Я вздохнула.

«Пойдёт, – написала я. – Слушай, а ты когда-нибудь будешь в Москве?»

«Когда-нибудь – непременно».

«Я имею в виду, в ближайшие недели, – уточнила я. – Увидеться, выпить кофе, убедиться, что ты злой и несимпатичный, такое».

«Плохая идея, Рэйн».

«Боишься влюбиться?» – хмыкнула я.

«Просто у меня сейчас абстинентный синдром. И другим клином его не вышибить. Только текстом».

Сначала я не поняла его совершенно. Совсем.

А потом до меня дошло.

«Абстиненция – это когда тебе чего-то не хватает, – написала я. – Или кого-то. Лены, да? Потому что вы только что были так близко, а теперь не увидитесь ещё несколько недель».

«Два месяца, если точнее. И это так тяжело, что иногда я не уверен, хочу ли».

Моё сердце дрогнуло. Чёрт, это должно быть, и впрямь чудовищно больно. И так каждый раз при расставании, снова и снова, год за годом – и никакой надежды жить, не разжимая рук. Или она есть, но такая призрачная, что лучше бы её и не было.

Что мне сделать, чтобы ему стало хоть немного лучше?

«Хочешь, я приготовлю тебе ужин? – написала я. – Любишь фаршированные кабачки? Мягкие-мягкие кольца, а в них шарики фарша с тёмной вкусной корочкой, запечённой с зеленью. Отрезаешь кусочек, на языке нежный кабачок, горячее мясо и нотки перца с морковкой, а потом закусываешь мягким ржаным хлебом с ещё тёплой корочкой… Ант, ты здесь?»

Молчание. Пустой экран.

Я вздохнула. Ну молодец, Яна. Ты бы ему ещё шампунь предложила подарить с утешающим эффектом. Можно ведь было просто написать банальное «я сожалею», а?

…Ну или придумать ужасно вкрадчивый и коварный ответ, завлекающий соавтора в сети разврата.

Я уже собиралась вставать, как звякнул мессенджер.

«Пожалуй, я даже попрошу добавки».

Я невольно улыбнулась.

«Тогда чай будешь пить без сахара. Во сколько начинаем завтра?»

«Завтра? Шутишь? Перерыв закончен, Рэйн. Продолжаем. Впереди сцена на месте преступления».

Я ахнула.

«Что-о-о?»

Мессенджер тут же отозвался ехидной репликой:

«Неужели так хочешь пойти спать, зная, что я тут вкалываю?»

«Совесть не даст, – обречённо написала я. – Ладно, поехали».

«Через пять минут, – появился смайлик на экране. – Я всё-таки тоже не железный».

Я улыбнулась, глядя в окно.

Ещё три часа сумасшедшей гонки наперегонки с текстом. Кажется, Анту очень нужно было отвлечься от своей разлуки с Леной. От того печального и огнеупорного факта, что она вновь была от него в четырёх тысячах километров.

А мне было очень нужно не влюбиться.

Я глубоко вздохнула. И я знала очень верное средство.

Минута, и я зашла в инстаграм Анта. Как я и подозревала, последнее сообщение было добавлено сегодня утром.

«… Будет апрельский ветер. И горький январь. А потом все слова куда-то кончатся, и останешься только ты.

Запредельно далеко, хотя достаточно только включить экран и протянуть руку. И обхватить виски, чувствуя, как пульсирует в них чувство расстояния. Один-единственный момент во времени, и не успеваешь осознать, как наступает небо.