Едва слышный смешок.

– Ну да, куда уж контракту с «Вижуал Артс» до цвета моей зубной щетки.

– Про цвет я не в курсе, – тут же сказала я. – Какой?

– Фиолетовый. Я дам тебе время. Десять минут.

Я поперхнулась.

– Это нечестно!

– Если скажешь, какое отношение моя личная жизнь имеет к твоей сюжетной линии, дам два часа, – мгновенно отпарировал он. – Аргументируй.

Чёрт. «Ты мне нравишься, и я хотела узнать о тебе побольше?» «Мне очень хочется дать твоей девушке в глаз, и я искала кого-нибудь, кто разделял бы это желание?» «Мне просто хотелось сожрать с кем-нибудь этот чёртов сандвич и поговорить о тебе?»

А ещё можно просто не врать.

Я вздохнула.

– Я не многозадачная система, Ант. Или я думаю о тексте, или о тебе. А о тебе, извини, после вчерашнего думать куда интереснее.

Ант негромко засмеялся.

– То есть нам что, лепить агента Пирса из меня, чтобы история тебя заинтересовала?

Хм! Я почувствовала, как загораются глаза. Кажется, идея мне нравилась.

– А почему бы и нет?

– Мрачный, скучный и разочарованный в жизни тип, – сообщил Ант. – Уверена?

– Да, – без колебаний произнесла я.

– Тогда меняемся. Не пиши нашу Трикстер как Трикстер. Пиши её как себя.

Я застыла. Эээ…

– Я неуверенный в себе автор с комплексами, – осторожно произнесла я.

– Думаешь, у неё нет комплексов?

– У неё есть насмешливость, ехидство, сарказм и чувство юмора!

– Так и тебе откуда-то надо их брать, чтобы её описать, – резонно произнёс Ант. – И что-то мне подсказывает, что как раз из себя.

Хм.

– Ну вообще отличный план тебя завоевать, – задумчиво произнесла я. – Покажу свой блестящий искромётный юмор, повернусь своей уязвимой стороной, и ты у меня в кармане.

Тихий смех.

– Жду не дождусь.

– И я буду ждать, «мрачный, скучный и разочарованный в жизни тип», – дрязняще произнесла я. – Стоп. А почему «разочарованный в жизни»?

– Э, нет. Сначала деньги, потом стулья. Пиши. Через сорок минут сеанс связи.

Мы работали до самого вечера, кидаясь друг в друга кусками текста, как теннисными мячиками. Я даже пропустила обед, вместо этого наскоро перемешав сладкие дольки помидорок черри с зерненным творогом. Безумно подмывало заказать ещё пару сандвичей с терияки, чтобы мозг работал быстрее, но я вспомнила древний женский совет, что лучшая диета – есть голой и перед зеркалом, и решила не рисковать.

Писать было прекрасно. И каждый раз, когда я смотрела на экран и видела, как в гуглдоке появляются ровные строчки новой сцены, меня охватывало почти эротическое чувство. Анта совершенно не парило, что я вижу, как он пишет, а у меня замирало дыхание. Самая тайная, уязвимая, ранимая часть процесса, и я её видела. Ведь то, как ты набираешь текст – дело куда более интимное, чем самые дерзкие ласки. Не зря соавторы противоположного пола так легко оказываются в постели. Когда знаешь друг друга до самого дна, когда нет никого, кто стал бы тебе ближе, как может быть иначе?

А когда строки, которые ты видишь, настолько хороши, очень хочется сбросить трусики самой.

И повесить их на монитор. Всё, Яна. Не отвлекайся и пиши.

Я закусила губу и решительно переключила вкладки браузера.

И в который раз пообещала себе: я буду писать так же здорово.

Я буду писать ещё лучше.

Полчаса спустя я сбросила в общий файл последний фрагмент дерзкого ограбления и наконец перевела дух. Всё. Трикстер и её напарники наконец-то ушли от погони. Теперь очередь агента Пирса выйти на сцену.

Я оглядела знакомую до боли комнату. Всё оставалось таким же, от собранных трёхмерных паззлов на комоде до кондиционера за окном. Клавиатура, которую я чувствовала как продолжение своих пальцев, пустая бутылка клубничного коктейля, коробочки из-под контактных линз.