Мы ведем необременительные беседы, старик вежлив, внимателен и обходителен, и я никак не могу понять, почему его все так боялись и считали злобным и вредным. Арсений появляется из-за спины, выставляя на стол жестяную кастрюлю, тарелки, хлеб и пресловутую селедку с луком. Гадость, наверное, но слюнки у меня текут, голодное урчание раздается на всю комнату.

Стыдоба какая. Но мужчины и ухом не ведут. Баров помогает деду переместиться на кресло, чтобы тот мог добраться до стола, и, когда они устраиваются за ним, я тоже сажусь на указанный стул.

Из представленного ассортимента блюд могу попробовать разве что хлеб. От селедки с луком воротит, а горячая картошка в мундирах тоже особенно не вызывает аппетита. С тоской поглядываю в окно, где виднеется дом Елены.

Наверняка она приготовила что-то вкусное. Как бы к ней слинять…

Уныло грызу корочку, периодически вздыхая.

– Сеня, ты что не позаботишься о невесте? – замечает Пётр Дмитриевич грозно. – Картошки ей почисти, селедки положи, она, видно, девушка городская, не может разобраться, что к чему.

Густо краснею, уличенная в том, что брезгую хозяйской едой. Некрасиво с моей стороны.

– Я сама умею, не надо, – пресекаю попытку Барова заполнить мою пустую тарелку едой.

– Дед, Ника у нас девушка самостоятельная и независимая. Любит сама всё делать…

***

– Наслаждаешься моими мучениями, да?

– Исаева, ты во мне точно дыру прожжешь, – предрекает Баров, подзывая меня в сарай. Мы вышли на улицу после ужина, во время которого мне пришлось давиться вареной картошкой и соленой рыбой с луком. – Где ты мучилась? Кончай уже агриться. Так никто замуж не возьмет.

– Ой, напугал, – закатывая глаза, переступаю порог сумрачного сарая. Пол негусто покрыт сеном, по бокам насесты для куриц, где пернатые восседают, глядя на нас своими круглыми глазками. – Зачем мы сюда пришли? Им, походу, не нравится, – указываю на птиц.

– Проведать, – Баров жмет плечами, прохаживаясь по проходу. – Покормить.

– Так корми, – складываю руки на груди и прижимаюсь к деревянной стене сарая. – А потом покажи, где здесь удобства.

Я терпела до последнего, оттягивая неизбежное. Но рано или поздно организм потребовал освободить его от ненужных жидкостей. Одна только перспектива делать это в деревянную дырку пугает меня до дрожи. Барову придется как-то отплатить за мои мучения. В голове возникает сразу же несколько способов его убийства. И кровожадная улыбка появляется на лице.

– Пройдешь по дощатой дорожке от сарая и налево.

– А ночью?! Что я буду делать ночью? Тоже ходить туда по темноте?

– Зачем? Можно терпеть до утра, – пожимает плечами.

Кажется, ему нравится наслаждаться моими мучениями. Стоит с довольным видом и едва сдерживает гадкую ухмылочку. Так бы и дала по фейсу.

– А дед! Как твой дед добирается туда? Хотя нет! Я не хочу знать, – мотаю головой и спасаюсь бегством, проходя по скрипучей дорожке и находя искомую кабинку. Вот же черт. Распахиваю дверцу и пялюсь на круглую дырку, ругая себя на чем свет стоит.

Как я до этого докатилась? Ад, просто ад! Быстро справив нужду, выскакиваю из деревянного туалета как ошпаренная и несусь по тропинке вдоль огорода. Нахожу калитку и открываю ее, выходя на берег реки. Тишина, покой, прохлада. Поплескав руками по воде, усаживаюсь на бережок, лениво отгоняя от себя комаров и ероша траву пальцами.

Зачем я здесь? Что за ерунду придумала?

Не проще было выйти замуж за старика? Я бы сейчас плавала в шикарном бассейне, потом завернулась бы в шелковый халат, выпила бокал ледяного шампанского… Может, не всё так и страшно в неравном браке? Когда он придет в спальню, лечь на кровать, закрыть глаза и представить себе, что рядом не он, а…