— Здорово! Я рада, что у вас получилось разгрузиться!

— А Илюша там как? — с небольшой тревогой интересуется.

— Тоже хорошо, — немногословно отвечаю. — Занимается в спортзале вроде, — безбожно лгу.

— Ой, молодец какой! Зря все-таки Паша на него так рычит, — понизив голос, чтобы, видимо, Муромцев старший ничего не услышал, шепчет мама. — Ему просто немножко понимания нужно, а так хороший парень.

— Угум…

Последнее что в списке моих дел — это петь дифирамбы Илье. Мама сейчас находится в мыльном пузыре и не замечает явно враждебное к ней отношение со стороны Ильи.

А если и замечает, то списывает на переходный возраст, который у Муромцева явно задержался. Он ведь старше меня на несколько лет и уже на последнем курсе. Почти молодой мужчина, а ведет себе и правда как молокосос какой-то.

Мы с мамой еще немного болтаем, она сообщает, что завтра они к вечеру вернуться, а затем мы прощаемся. Обидно за нее, ведь она к Илье со всей душой, а он туда плюет.
Некоторые люди никогда не оценят хорошего к ним отношения.

Спускаюсь обратно на кухню, чтобы позавтракать, а потом, собственно, взяться за уборку в спальне, как наблюдаю следующую картину.

Муромцев, скребя вилкой по сковороде, доедает мой завтрак. Смачно причмокивает губами, отправляя последний кусочек в рот и облизывается, точно кот обожравшийся сметаной.

— Муромцев! — рявкаю с такой силой, что стены сотрясаются. Козел даже ухом не ведет. Двигает к себе тарелку с салатом и доедает его за считанные секунды. Он вообще жует или сразу глотает? — Это был мой завтрак!

— Я знаю, поэтому и съел в его. В мой ты бы яду подсыпала, — невозмутимо замечает, хватает салфетки, вытирает рот и, похлопав себя по животу, встает со стула. — Молодец, сестренка, знаешь свое место.
Гневно пыхтя, смотрю на вилку, мечтая ее вставить в шею этому наглому мерзавцу. Совсем берегов не видит.

Вместо этого разворачиваюсь и с ровной спиной, точно палку проглотила, выхожу из кухни. Как говорится, от греха подальше. Видит Бог, однажды Илья Муромцев поплатится за все свое хамство.

И тогда я буду на Олимпе, а он внизу, там, где ему и место!

9. -Глава 9-

ГЛАВА 9

АДЕЛЬ

Хвала небесам, что есть такой добрый и понимающий меня во всем Вячек, который возит в универ и с универа, благодаря чему я не иду пешком по лесам и полям в любую погоду.

Но есть и обратная сторона медали, он, очевидно, видит во мне романтичный объект, а взаимностью ему ответить я не могу.

Не потому, что он какой-то не такой. Нет, он вполне себе хороший парень!

Вот только у меня не ёкает, а насильно мил все-таки не будешь.

Последние несколько дней в доме Муромцевых проходят тихо, и все имеет свою причину: «родители» вернулись, и значит шаткое перемирие наступило.

—Доча, ты чего не ешь ничего? — а у меня и правда кусок в горло не лезет.

Напротив меня сидит Илья, после очередного бадуна, на меня не смотрит, но напряжение в воздухе имеется.

— Да спала плохо, мам, а так все хорошо.

Отец Ильи с кем-то говорит по телефону, а затем присоединяется к нам.

—Молодежь, чего носы повесили? Улыбку не вижу на ваших лицах, — полный воодушевления, он подходит к столу, наклоняется к матери и целует в макушку.

Это смотрится нежно, а я замечаю, как по лицу Ильи проходит спазм, судорога прямо искажает смазливую физиономию. Муромцев явно испытывает отвращение и скрывать его не собирается.

Вот взять бы эту тарелку с омлетом и об голову расшибить, но мозгов ведь не прибавится!

Сжимаю челюсть и возвращаю внимание к маме, она светится — это главное, а этот говнюк не испортит здесь ничего.

—А у меня нет допинга, как у тебя, бать, — недовольно бурчит Илья, чем привлекает к себе внимание.