— Ты оборзела? — раздается позади разъяренный голос Муромцева. — Ты потише не можешь тут колдовать? У меня башка вообще-то раскалывается.

— Да? — невинно отзываюсь, даже не оборачиваясь. — Какая неожиданность!

В следующую секунду Муромцев со звериным рыком прижимает меня своей мощной фигурой к столешнице.

Я не шевелюсь и даже, кажется, забываю как дышать. Горячее дыхание парня обжигает шею, когда он наклоняется и по-змеиному шипит на ухо:

— Угомони свои таланты, Образцова. А то я тебе помогу.

Пальцы находят ручку сковородки, которую я достала буквально пару минут назад. Перехватываю посильнее и, резко крутанувшись, угрожающе поднимаю руку со сковородой. С пугающим спокойствием чеканю:

— Отошел, Муромцев. А то я закончу то, что не закончил Пепел.

Мы буравим друг друга глазами, и никто не собирается сдаваться в этой безмолвной борьбе. Его бесцеремонные руки все еще крепко сжимают мои бедра, а я держу в воздухе сковороду.

Наконец-то, Илья не выдерживает первым. Должно быть, все-таки инстинкт самосохранения срабатывает. Отталкивается от столешницы и мрачно выплевывает:

— Твой Вячек ничего закончить не может. Ключевое слово «кончить». Возьми себе, кстати, на заметку. А то будешь потом кидаться на всех подряд.

— Не переживай, до тебя очередь не дойдет, даже будь ты самым последним человеком на земле.

***

Я продолжаю готовить как ни в чем не бывало под пристальным взглядом сводного. Он почему-то не уходит, а продолжает действовать на нервы.
Сидит за столом, вальяжно закинув ногу на ногу, и залипает в смарте.

Его присутствие давит на меня, но кто я такая, чтобы указывать Илье, где можно сидеть, а где нет? Это в конце концов его дом. И мне, в отличие от Муромцева, воспитание не позволяет так себя отвратительно вести.

Да, я могу ответить и не дам себя в обиду, но первая никого не задеваю.

— Ну и как тебе Вячек? — снова заводит разговор, а у меня, клянусь, в этот момент глаз дергается.

И дался ему этот Вячек? Что он прицепился к нам, в самом деле?

— Прекрасный парень! Мечта просто! — пожалуй, с излишним энтузиазмом выпаливаю. — В отличие от некоторых приматов.

Это камень в огород Муромцева, но, согласитесь, он его заслужил. Гаденыш каждый божий день ищет способ насолить мне и придраться. И с завидным успехом находит. Будь я даже нема и не отвечай ему, Муромцев и тогда бы бесился.

Илья на мой выпад только безразлично хмыкает и едко замечает:

— Со вкусом тебе нужно поработать, сестричка. Если Вячек предел твоей мечты, то проблема определенно есть.

Ага, у нас же только он один — пуп земли. Как это еще я не бросаюсь самому Муромцеву на шею, не заглядываю с восхищением в рот и не целую ноги?

— Считаешь себя лучше него?

— Естественно, — Илья произносит это таким тоном, будто я спросила встает ли по утрам солнце.

— Вчера публика делилась пятьдесят на пятьдесят. Так что, Муромцев, Слава достойный соперник. И ничем не хуже тебя.

— Она делилась, но бой все равно выиграл бы я, — без тени сомнений заявляет. — Может, он ничем и не хуже, сестричка, но точно не лучше.

Я как раз заканчиваю рубить салат, выключаю омлет, когда звонит телефон. Снимаю трубку, и сразу слышу родной голос:

— Аделька, как вы там? У вас все в порядке?

— Да, мамуль, все хорошо, — покосившись на Муромцева, отвечаю.
Он в ответ скалится, точно акула. Мерзавец. — А вы как?

Чтобы не дать повод этому говнюку погреть уши, поднимаюсь в комнату и там продолжаю с мамой разговор.

— Мы отлично! Ой, дочь, здесь так хорошо! Озеро, рыбки красивые, лес сосновый. Лепота, одним словом! Нужно обязательно съездить сюда всей семьей.

И непременно кого-нибудь потерять в лесу. Но эти мысли, разумеется, я оставляю при себе.